Война Спартака (СИ)

В ту осень первый богач Рима Марк Лициний Красс рано вернулся с побережья: из-за шаек беглых рабов в Байях стало неуютно. Дела в столице повергли его в уныние: болтуны на форуме злословили по поводу продажности рыночных эдилов, болтуны в сенате восхваляли ветхую республику, взывая к теням Катона и Сципиона; а дикая чернь, знать ничего не желая, требовала дешёвого хлеба и бесплатных зрелищ. О том, что благодатная Кампанья наводнена разбойниками, не думал никто.

Меж тем Красс разорялся: из его кампанских имений толпами бежали рабы. Тревожные сведения поступали от всех виликов. Скрывавшиеся на Везувии гладиаторы, разгромив злополучного Клодия, умножились до чрезвычайности. Когда Красс слышал насмешки безмозглых сограждан над вооружёнными вертелами гладиаторами, он с раздражением отходил прочь. Он-то прекрасно знал, что опасность велика. Шайки беглых, возможно, ещё не обрели единого руководителя, но если тони его обретут, а всё к тому идёт, для римлян наступят чёрные дни . О чём думает правительство, давая разгореться губительному пожару в сердце Италии? Отцы-сенаторы (отребье, уцелевшее после марианских и сулланских кровопусканий) способны были управлять государством, как евнухи - жениться. Сейчас Риму нужна была сильная рука.

Красс был честолюбив. Желание первенствовать сжигало его. Рано догадавшись, что никакой ум, никакое красноречие, никакие доблести не в силах сделать то, что делают деньги, он предался стяжательству. Деньги - золотые, серебряные, медные кружочки. Он и не пахнут, не просят есть, занимают мало места. Деньги - всё. Умей их только находить. Если в пыли на дороге валяется жалкий квадрант, не гнушайся нагнуться и поднять его. Весь город видел, как он не погнушался сделать это на оживлённой улице.

Конечно, от найдённого квадранта не разбогатеешь, хоть поднимай его каждый день. Разбогатеть ему помог Сулла. Соотечественники упрекали Красса, что богатство он добыл в пламени гражданской войны, мятежей и общественных бедствий. Да, он скупал на распродажах имущество казнённых. Приобретя около полутысячи архитекторов и строителей, начал покупать по дешёвке сгоревшие и ветхие здания, так что вскоре большая часть Рима стала его собственностью. Это позволило ему начать повсеместное строительство доходных домов. Он давал деньги в рост и занимался откупами. В его руках оказались сосредоточены огромное количество плодородных земель, леса, горы, серебряные рудники. Но главным его богатством всегда оставались образованные рабы, коих он готовил в собственных школах. В итоге богатое отцовское наследство он увеличил в двадцать пять раз. Настало время думать о консулате.

Дом его стал открыт для всех без исключения. На обеды приглашались даже люди из низших сословий, и простота стола соединялась с опрятностью и радушием. Он давал взаймы направо и налево. Его обходительность простиралась настолько, что на улицах он здоровался чуть ли не с каждым встречным, называя его по имени без подсказки номенклатора. И римляне простили порок стяжательства человеку, умевшему быть всеобщим другом и ничьим врагом. Правда, другом он тбыл ненадёжным, зато врагом отходчивым, и в короткое время оказывался то сторонником, то противником одних и тех же лиц, смотря, что выгоднее.

Ныне обстоятельства, как и трезвый расчёт побуждали его к более решительным действиям для достижения своих далеко идущих целей. Беспорядки в Кампании следовало незамедлительно прекратить. Надо добиваться у сената снаряжения новой военной экспедиции, которая уничтожит рабский сброд, пока волнения не перекинулись на другие области страны. Затем предстоит принять ряд энергичных мер по борьбе с надвигающимся голодом. Снискав этим народную любовь, станет можно выставить свою кандидатуру в консулы.

Для сбора сведений о кампанских разбойниках он выделил из числа своих рабов несколько опытных лазутчиков, однако ни одному из них не удалось проникнуть к гладиаторским вожакам. Красс знал, что вовремя полученные сведения стоят выигранного сражения, и весьма огорчался по поводу неудач своих осведомителей. Следовало что-то придумать.

Среди его знакомых была некая Фанния, молодая женщина знатного рода. Эта Фанния прославилась тем, что, возвращаясь с бажизньюйского побережья, попала в руки беглых гладиаторов, и уже прощалась с честью и жизнью, однако те отпустили её. Главной причиной чудесного избавления она называла свою красоту и с увлечением живописала, как окружавшие повозку разбойники при виде её все, как один, опустили мечи и расступились, поражённые видом благородной римлянки.