Война стрелка Шарпа

Трубу украли. И украл ее подполковник Кристофер. Ублюдок, выругался про себя Шарп. Чертов ублюдок. Чтоб ему провалиться.

* * *

– Мне это название никогда не нравилось, – сказал подполковник Кристофер. – Ну разве этот дом можно назвать красивым?

– Так решил отец, – возразила Кейт. – Это из «Путешествия пилигрима».

– Прескучнейшее чтиво, дорогая. Прескучнейшее.

По возвращении в Порто подполковник первым делом открыл полузабытые подвалы «Прекрасного чертога», где обнаружил пыльные бутылки старого портвейна иvinho verde, белого вина с золотистым оттенком. Отведав последнего, он прогулялся по саду. Цветы радовали весенними красками, трава недавно скошена, и впечатление от чудесного дня портил только запах гари. После падения города прошло несколько недель, но от руин в нижней части города еще тянуло дымком, и там вонь ощущалась сильнее, потому что под пеплом до сих пор лежали разлагающиеся тела. Говорили, что каждый прилив выносит на берег утонувших.

Подполковник сидел под кипарисом и смотрел на Кейт. Красива. Невероятно красива. Утром он вызвал французского портного, личного портного самого маршала Сульта, и, не обращая внимания на смущенные протесты супруги, распорядился снять с нее мерки для пошива французской гусарской формы.

– Зачем мне такая вещь? – спрашивала она.

Кристофер не мог сказать, что идея родилась после того, как он увидел одну француженку в такой же форме – тесных лосинах и коротеньком, открывающем кругленькие ягодицы мундире. У Кейт ножки были еще длиннее, а фигурка соблазнительнее, и подполковник, чувствовавший себя богачом с деньгами, выделенными из фондов генерала Крэдока «для организации мятежа» Аржентона, уплатил портному неслыханный гонорар за скорую работу.

– Зачем тебе форма? – повторил он. – Ну, во-первых, в бриджах удобнее ездить верхом. Во-вторых, форма идет тебе и убедит наших французских друзей, что ты не враг. И наконец, ты будешь носить ее, потому что мне так нравится. – Разумеется, последний аргумент оказался самым весомым. – Тебе действительно нравится это название, «Прекрасный чертог»?

– Я привыкла к нему.

– Привыкла? Но не привязалась, да? То есть с твоей верой это никак не связано?

– С верой? – Кейт озадаченно нахмурилась. – Я считаю себя христианкой.

– Протестантской христианкой, – поправил ее муж. – Я тоже протестантский христианин. Но не кажется ли тебе, что в католическом обществе это название звучит несколько вызывающе?

– Не думаю, что кто-то здесь читал Баньяна, – с неожиданной колкостью возразила Кейт.

– Прочтут. А когда прочтут, поймут, что их оскорбляют. – Он улыбнулся. – Не забывай, я дипломат. Моя работа – упреждать неприятности.

– Ты здесь этим занимаешься?

Кейт посмотрела на город, в котором разграбленными домами и озлобленными людьми управляли французы.

– Ох, Кейт, – печально сказал Кристофер, – ситуация изменилась к лучшему!

– К лучшему?

Кристофер поднялся и прошелся взад-вперед по лужайке. Объясняя, что мир вокруг быстро меняется, он все больше и больше оживлялся.

– Есть многое на свете, друг Горацио, что и не снилось нашим мудрецам, – процитировал Кристофер, и Кейт, слышавшая сие изречение уже не раз за время своего короткого пребывания в замужестве, не без труда подавила раздражение. – Короли, дорогая, лишаются трона, и целые страны теперь управляются без оных. Прежде о таком невозможно было и помыслить! Что считалось раньше открытым вызовом Божественному замыслу ныне рассматривается как новое откровение. В мире воцаряется новое устройство. Что видят здесь простые люди? Войну! Обыкновенную войну! Но между кем и кем? Между Францией и Португалией? Между Францией и Британией? Нет! Война идет между старым и новым. Суевериям брошен вызов. Я не собираюсь защищать Бонапарта. Упаси господь! Он – мошенник, авантюрист, но также и инструмент. Он выжигает все плохое в старых режимах и очищает место для прихода новых идей. Идей разума! Именно разум вдохнет жизнь в новые режимы. Разум, Кейт!

– А я думала, – вставила Кейт, – свобода.

– Свобода! У человека есть только одна свобода, свобода подчиняться правилам, однако кто устанавливает правила? Есть надежда, что именно разумные люди напишут разумные правила. Люди тонкие. Понимающие. Умные. В конце концов, Кейт, именно избранный круг людей разумных напишет правила, и правила эти будут соответствовать принципам разума. И в Британии есть такие – пока их еще очень немного, – кто понимает ход вещей, понимает, что и нам придется согласовать наши правила с новыми идеями. Наш долг – помочь сформировать их. Будем сопротивляться – и мир обновится без нас, а мы будем побеждены разумом. Вот почему нам нужно работать с ними.

– С ними? С Бонапартом? – не скрывая отвращения, спросила Кейт.

– Со всеми европейскими странами! – торжественно провозгласил Кристофер. – С Португалией и Испанией! С Пруссией и Голландией! И да, с Францией! То, что объединяет нас, перевешивает то, что разъединяет, но мы воюем. Какой же в этом смысл? Без мира, дорогая, нет движения вперед. Нет! Ты ведь хочешь мира, любовь моя?

– От всей души.