Война теней

На большом и пока что почти чистом листе бумаги стали появляться проведённые карандашом линии, связывающие между собой разные квадраты, прямоугольники и кружки. Внутри каждой геометрической фигуры было чьё-либо имя или, на крайний случай, название объекта. Линии-стрелы также обзаводились подписями, поясняющими, что именно связывает тех или иных людей, учреждения, случившиеся в прошлом события. Мария Станич на глазах у Фридриха фон Шоллена создавала сложнейшую схему, почти что паутину, нити которой вели из настоящего в далёкое прошлое, а оттуда вновь в сегодняшние дни, при этом мало-помалу, но оплетая канцлера Российской империи, князя Александра Михайловича Горчакова. Паутина, которую плёл Горчаков: старая, липкая, успевшая опутать многое и многих. И новая сеть, создаваемая уже молодыми хищниками, Марией и Виктором Станичами, с целью добраться до паука старого, но от своего возраста вовсе не ставшего менее опасным. Разве что чуть более небрежным из-за уверенности в своей незаменимости и неприкосновенности, да и то за последние пару лет вновь перешедшего в состояние готовности отразить любую угрозу.

Горчаков как центр паутины. Его лицейская юность и первые прочные связи, что в дальнейшем должны были стать основой для восхождения наверх. Самый цвет российской аристократии, почти непременное светлое будущее. Окончание Лицея, затем придворный чин камер-юнкера, назначение в свиту тогдашнего вершителя политики графа Нессельроде. Это был значительный шаг вперёд по любым меркам. Позже последовало назначение секретарём посольства в Лондоне.

Казалось бы, что такое секретарь посольства? Не так мало, но и не ошеломляюще много для представителя одной из родовитейших семей империи. Ан нет, подобная ступенька — секретарь при посольстве одной из ведущих держав — для юных талантов была этакой огранкой перед возможным взлётом либо же переоценкой и признанием недостаточно годным для блистательной карьеры по дипломатической линии. С Горчаковым же случилось нечто третье. Понимая его несомненные таланты, оставлять прозябать или же и вовсе снять с дипломатического ведомства рука не поднималась. Но и делать послом человека, тесным образом связанного с «декабристами», находящегося под подозрением… Тоже категорически нельзя. Вот и получилось нечто среднее. Советник посольства в Риме, Берлине, Вене, поверенный в делах во Флоренции. Затем кое-какие придворные поручения, но связанные исключительно с дипломатией светской, а не «большой». Ну и Вюртемберг, куда князя словно бы задвинули «про запас», попутно сделав представителем-наблюдателем при германском союзном сейме. Вроде и польза есть от того, что талантливый дипломат изучает хитросплетения политики вокруг покамест не существующей Германии, а одновременно и вред по большому счёту отсутствует. По сути, клетка с опасным зверем в ней, вот и все дела.

Ну а затем Крымская война. Использование Горчакова в Вене, затем смерть императора Николая I и случившийся взлёт князя, ведь воцарившийся Александр II, увы, не обладал проницательностью своего отца. Вот и обманулся исходящей от Горчакова аурой уверенности, силы, готовности верой и правдой служить императору. Сила и уверенность действительно были, а вот готовность служить императору… Горчаков всегда служил одному человеку — самому себе, равно как и сохранял те идеалы, которые раз и навсегда признал для себя истинными и единственно верными.

— Хитёр князь, — аж промурлыкала Мария, дорисовывая очередную линию, соединяющую Горчакова уже не с «декабристами», а с последователями французских революционеров и прочих республиканцев. — Понимал, что связь с «декабристами» нужно маскировать. Вот и прикинулся франкофилом. Нет, Францию он любит… как любят вкусный десерт после сытного обеда.

— Это как?

— Использует он её, Фридрих. Умело, изощрённо. Вот они, связи. Смотрите, тут как роялисты, так и сторонники республики, явные и тайные.

— Это не из тех бумаг, которые вам доставили жандармы.

— Верно! — лучилась довольством Станич. — Во Франции у нас тоже есть не только посол, но и резиденты, которые ищут, находят, покупают либо убеждают поделиться знаниями и бумагами, их подтверждающими. И там Горчаков был немного, но менее осторожен. Как и намного раньше, в странах, где состоял секретарём при посольствах. Особенно в Британии. Молодой был ещё, не такой осторожный.