Война: ускоренная жизнь

«Днем 2 мая в Бергене мы выбрали подвал, куда, пока на телефоны, приняли взятые линии. Вблизи города есть где-то лагерь русских перемещенных лиц. По улице идет оборванный ребенок из этого лагеря. Стучусь в дом напротив. «У вас есть дети?» — «Да». — «Оденьте этого ребенка». Одевают.

Потом пошел в этот же дом. «Вы можете сварить мне еду? У меня с собой курица». — «Подымитесь наверх». На втором этаже в мансарде живет симпатичная молодая женщина с 3–4 месячным ребенком. Беженка из Берлина. «Как вас зовут?» — «Лени». Она взялась сварить обед. Ее полное имя Елена-Тамара Барлебен. Отец немец, мать армянка. Она года на три старше меня. Родилась на Кавказе, где отец работал по контракту. Из Берлина попала в Бреслау, потом — на Рюген. Муж был владельцем магазинов, сына зовут Иоахим. Принесенная мною кура подана в фарфоровой вазе, обедаем вдвоем. Пришел я сюда есть и назавтра, и остался ночевать. Мне 25 лет, и мне впервые так хорошо с женщиной.

Лени, толкая коляску, пришла в Путбус, чтобы меня найти, и со смехом сказала: «Если у тебя будет другая, я тебе глаза выцарапаю».

Пришел приказ немецким беженцам возвращаться по домам. Лени выкопала в саду свой узелок и на прощание надела мне золотое кольцо и подарила фотоаппарат «Цейс-Икон». Им я снял фронтовых друзей. Кадрики 4,5х6. Я дал Лени на дорогу манной крупы для ее ребенка и свиной окорок, который она тут же с немецкой аккуратностью превратила в консервы».

Как писал Владимир Богомолов: «В те дни в ходу рассказы о том, как наш солдат зашел в немецкую квартиру, попросил напиться, а немка едва его завидела, легла на диван и сняла трико».

Ну это, наверное, уже перебор и больше похоже на анекдот, но истории любовные в весенние дни 1945 года действительно случались, и порой более чем занимательные. Так, в донесении начальника политотдела 47-й армии полковника Калашникова в вышестоящие инстанции говорится:

«Командир взвода автоматчиков дивизии старшина Шумейко, уже после ознакомления под расписку с директивой 11 072, имел с местной жительницей немкой Эммой Куперт, 32 лет, половое сношение продолжительностью более суток, причем зашедшему к ней в дом с проверкой патрулю Куперт пыталась выдать старшину Шумейко, находившегося в шелковом белье под одеялом, за своего мужа, от рождения глухонемого и потому освобожденного от службы в немецкой армии. Однако старшим патруля Шумейко был опознан и доставлен в часть.

Соцдемографические данные: Шумейко Андрей Иванович, 1918 г.р., урож. г. Барнаула, украинец, б/п, образование 6 кл., в плену, окружении и под оккупацией не был, в РККА с 1939 года, имеет легкое ранение, награжден орденом Красной Звезды.

В связи с нездоровыми высказываниями и для предотвращения панибратских половых связей с женской половиной населения противника партполитаппаратом частей проводится с личным составом большая разъяснительная работа».

Те же красноармейцы, кто не был, как старшина Шумейко, призваны в армию из далекой от войны Сибири или других таких же регионов страны, а являлись жителями еще недавно оккупированных фашистами территорий нашей Родины, к какой-нибудь другой эмме куперт относились менее ласково.

Из открытых высказываний бойцов 47-й армии РККА (по политдонесению):

«Рядовой Никулынин из 996-го отдельного батальона связи сказал: «Немцы у нас жгли, грабили и насиловали наших женщин, а здесь, в Германии, нам ничего нельзя сделать, даже немку нельзя пощупать».

Старшина 4-й батареи Гольденберг заявил: «Почему не разрешают иметь половые сношения с немками, ведь немецкие солдаты насиловали наших женщин!»

Красноармеец Морозов А.П., шофер: «Надо сурово карать за коллективное изнасилование. В Германии голод, и немки сами охотно будут отдавать себя за хлеб. Таким образом, связь с немками может быть и без изнасилования».

Красноармеец Марин: «В Красной армии много молодых прошло 4 года войны, будем еще несколько месяцев стоять гарнизоном. Надо учитывать человеческую природу. Я привык жить с женой. Ясно, что будут связи с немками. Они ничего не имеют против связи в одиночку и соглашаются вполне, если с ними поговорить и договориться. Коллективного изнасилования из чувства мести не должно быть».

Красноармеец Тришкин В.П.: «Мне непонятно, почему за немок такое наказание. Одиночного сожительства не надо запрещать».

Красноармеец Дубцов: «Немцы калечили наших женщин. Почему же мы не можем им ответить за это? Коллективного насилия допускать не следует, но одиночную связь запрещать нельзя. У меня брат без ноги. Он инвалид Отечественной войны. Я приеду к нему после окончания войны. Он меня спросит: попробовал ли ты немок? Как же я ему, инвалиду, скажу, что боялся это сделать? Какой позор будет для меня в деревне. Все немки развратны. Они ничего не имеют против того, чтобы с ними спали, но спать должен один. Это не будет позорить чести наших солдат. Связь надо иметь такую, чтобы немки не прыгали и кричали, а по согласию».