Война в немецком тылу. Оккупационные власти против советских партизан. 1941—1944

С такими же трудностями столкнулась и 9-я армия, в тыловом районе которой на площади примерно в 10 000 квадратных километров насчитывалось более 1500 сел и колхозов. В то же время для решения всех охранных задач, не считая личного состава тыловых штабов, в распоряжении командования армии находилось всего 16 рот с 80–90 солдатами в каждой, то есть в общей сложности менее 1400 человек. После же ухода войск, располагавшихся в долговременных оборонительных сооружениях и местах дислокации, для несения патрульной службы и подавления партизан у армии осталось всего 300 человек.

В этой связи определенный интерес представляет донесение № 17236/15 от 22 сентября 1941 года командующего 582-м тыловым районом 9-й армии, которое приводит в своем труде «Сухопутная армия Германии 1939–1945 годов» Буркхарт Мюллер-Гиллебрандт: «Охранная дивизия типовой организации должна состоять из: командования дивизии, взвода связи, полевой комендатуры, сил быстрого развертывания, состоящих из одного пехотного полка со штабом, взвода связи, саперного взвода, взвода самокатчиков, трех батальонов по три роты в каждом (12 пулеметов, 3 миномета, 150 велосипедов), роты с 12 станковыми пулеметами и 6 средними минометами, противотанковой роты (12 противотанковых пушек калибром 37 мм), роты пехотных орудий (6 пушек), артиллерийского дивизиона (3 батареи), подразделения обеспечения, приданные саперные и строительные подразделения, вооруженные французским или иным трофейным оружием».

Задачи сил территориального охранения

Вполне понятно, что армия, вынужденная отвлекать боеспособные части охранных войск от решения основных задач для привлечения их к боевым действиям на фронте, со своей стороны сама по возможности старалась принимать участие в операциях по обеспечению безопасности, не ограничиваясь районами своей оперативной ответственности. При этом в первую очередь внимание обращалось на рассеянные остатки разбитых советских воинских частей, которые сильно затрудняли быстрое умиротворение завоеванных областей.

С одной стороны, они совершали нападения непосредственно на небольшие подразделения вермахта, снимая часовых и убивая немецких солдат, находившихся на отдыхе, а с другой – на пункты сбора продуктов питания, колхозы, молокозаводы и даже на население, вынуждая его поделиться продовольствием и расправляясь с жителями за полученный отказ.

Вначале немецкой стороне было непонятно, как надлежит квалифицировать эти остатки советских воинских частей и как с ними обращаться. Поэтому соответствующие армейские инстанции обратились за разъяснениями в Главное командование сухопутных сил, что отчетливо просматривается из документа № 725/41 от 18 сентября 1941 года начальника отделения контрразведки штаба 16-й армии относительно предписания № 1678/41 от 13 сентября 1941 года, полученного из штаба главнокомандующего сухопутными силами вермахта (NOKW 3491).

Поскольку 19 июля 1941 года советское правительство передало через шведов правительству рейха послание о своей готовности соблюдать положения гаагской Конвенции о законах и обычаях сухопутной войны 1907 года, женевского протокола «О запрещении применения на войне удушливых, ядовитых или других подобных газов и бактериологических средств» 1925 года и женевской Конвенции об обращении с военнопленными 1929 года и поскольку германская сторона этих положений придерживалась, то защитные нормы международного права стали распространяться и на группы из остатков разбитых советских воинских частей. По крайней мере, такой вывод напрашивается из содержания разведсводки от 25 августа 1941 года начальника разведки 72-й немецкой пехотной дивизии (NOKW 3553).

Вместе с тем в особых условиях ведения войны на Востоке было достаточно трудно определиться, относятся ли эти остаточные подразделения к только что разоруженным немецкой армией советским боевым частям, которые, воспользовавшись подвернувшимся моментом, снова взялись за оружие, или нет. Тем не менее Главное командование сухопутных сил попыталось разрешить столь сложный правовой вопрос, издав 13 сентября 1941 года указ № 1678/41 «Бои за линией фронта». В нем главнокомандующий сухопутными войсками генерал-фельдмаршал фон Браухич выразился на этот счет следующими словами:

«Солдаты русских боевых групп, которые под ответственным командованием офицеров настроены продолжать выполнение поставленной перед ними боевой задачи, оказавшись во время сражения позади нашей линии обороны, в случае если они не пали в бою, заслуживают при их пленении обращения как с военнопленными. Однако, если русские солдаты после окончания боев своими частями вылезут из укрытий, соберутся вновь в отряд, возьмутся за оружие и без связи со своей воинской частью по своему усмотрению нападут на наши тыловые коммуникации, то их следует рассматривать как партизан.

Решение об оценке действий русских солдат в зависимости от тактической обстановки в каждом случае возлагается на войсковых командиров и командующих» (NOKW 1167).