Читаем Война в толпе полностью

Отличительной чертой вьетнамского характера я бы мог назвать отсутствие индивидуализма, преобладание коллективистского начала. Немного понимая язык, можно было заметить, что слово «Вьетнам», даже в обыденных разговорах, повторяется очень и очень часто. Странным образом коллективизм уживался во вьетнамцах с предприимчивостью. Закаленные испытаниями, они проявляли настойчивость в достижении любых целей. Увидев у вас в руках доллар или даже донг, вьетнамец мог пройти следом не один километр и все равно заполучить его. Вьетнамцы использовали нас, но не доверяли. Вообще, на Востоке принято считать белых людей хитрыми, коварными, по сравнению с простодушными азиатами. Говорили о слежке, лично я, за незначительностью собственной персоны ее не ощущал, но генерала Лавриненко «опекали» в открытую. Польский дипломат Ян Балицкий рассказывал такую историю. Когда, еще в 1956 г., он, проездом в Лаос, высадился в аэропорту Сайгона, ему, несмотря на наличие дипломатического паспорта, было предложено заполнить многостраничную анкету. Балицкий клялся, что ничего подобно, ни до, ни после, ему читать не доводилось. В анкете, на безупречном французском языке задавалось множество вопросов не только касательно самого дипломата, но и его жены, а так же нескольких поколений предков. Вопросы касались образования, начиная со школы, всех прежних мест работы, всех случаев пребывания за границей… и девичьих фамилий всех прабабок его и жены. Ознакомившись с анкетой, Балицкий старательно вписал в каждую рубрику стереотипный ответ «Nоt уоur buisiness». Чиновник сайгонской администрации принял документ, взглянул на него, оскалил зубы в улыбке и поставил печать.

Северный Вьетнам на словах, исповедуя идеологию интернационализма, был верен учению Хо Ши Mина, ярого националиста, в расовом отношении не делавшего исключения даже для французов. Хотя еще в период моего пребывания образованные вьетнамцы вполне сносно изъяснялись по-французски. После многолетних скитаний по всевозможным странам третьего мира, у меня сложилось впечатление, что именно французы были наиболее гуманными из колонизаторов. Вместе с тем, они активно насаждали собственную культуру, приобщая таким образом, наиболее просвещенных туземцев к метрополии. Католическая церковь вела активную миссионерскую деятельность. Англичане достигли на данном поприще скорее обратных результатов. В девяностые годы нашего столетия архиепископом кентерберийским стал пакистанец, а следующим, вероятно, станет зулус. Женщин-мусульманок охотно вербуют на корабли Rоуаl Navy, где для них создана даже специальная форма, по образцу индонезийской, со спортивным костюмом вместо купальника. К слову, о равноправии полов на военной службе. Только во французской армии женщины-офицеры с парадной формой (юбкой) наряду с сумочкой носят палаш. Бы ввел для них ножницы Далилы.

Но, даже понимая по-французски, познакомиться с местной женщиной было практически невозможно. На сей счет действовало драконовское постановление: уличенных в связи с иностранцем и прелюбодеянии, отправляли на исправительные работы, а если муж в момент совершения преступления находился на фронте, то жену совершенно свободно могли и расстрелять. Поэтому ресторан изо дня в день заполнялся исключительно мужской компанией. Это было неправдоподобное зрелище, особенно когда вьетнамский оркестр наяривал «тыз мене пидманула, тыз мене пидвела». На национальном уровне, сексуальные проблемы в воюющей стране были решены успешно. Офицерам северо-вьетнамской армии, кроме основной семьи, разрешалось заводить сожительницу по месту прохождения службы. Выбор кандидаток производился местными властями, без учета их прежнего семейного положения. Сравнивая вьетнамский опыт с китайским, можно признать, что маоистское руководство погорячилось с отменой многоженства, по крайней мере, в армии. Проживать в гарнизонах разрешается только семьям офицеров в ранге от полковника и выше, а продолжительность отпуска офицера НОАК всего 10 суток в год — чтобы не разлагались. Но все равно, один старший полковник на досуге умудрился даже слепить самый большой в мире чайник. Я видел фото.

Перейти на страницу:

Похожие книги

10 гениев спорта
10 гениев спорта

Люди, о жизни которых рассказывается в этой книге, не просто добились больших успехов в спорте, они меняли этот мир, оказывали влияние на мировоззрение целых поколений, сравнимое с влиянием самых известных писателей или политиков. Может быть, кто-то из читателей помоложе, прочитав эту книгу, всерьез займется спортом и со временем станет новым Пеле, новой Ириной Родниной, Сергеем Бубкой или Михаэлем Шумахером. А может быть, подумает и решит, что большой спорт – это не для него. И вряд ли за это можно осуждать. Потому что спорт высшего уровня – это тяжелейший труд, изнурительные, доводящие до изнеможения тренировки, травмы, опасность для здоровья, а иногда даже и для жизни. Честь и слава тем, кто сумел пройти этот путь до конца, выстоял в борьбе с соперниками и собственными неудачами, сумел подчинить себе непокорную и зачастую жестокую судьбу! Герои этой книги добились своей цели и поэтому могут с полным правом называться гениями спорта…

Андрей Юрьевич Хорошевский

Биографии и Мемуары / Документальное
100 знаменитых отечественных художников
100 знаменитых отечественных художников

«Люди, о которых идет речь в этой книге, видели мир не так, как другие. И говорили о нем без слов – цветом, образом, колоритом, выражая с помощью этих средств изобразительного искусства свои мысли, чувства, ощущения и переживания.Искусство знаменитых мастеров чрезвычайно напряженно, сложно, нередко противоречиво, а порой и драматично, как и само время, в которое они творили. Ведь различные события в истории человечества – глобальные общественные катаклизмы, революции, перевороты, мировые войны – изменяли представления о мире и человеке в нем, вызывали переоценку нравственных позиций и эстетических ценностей. Все это не могло не отразиться на путях развития изобразительного искусства ибо, как тонко подметил поэт М. Волошин, "художники – глаза человечества".В творчестве мастеров прошедших эпох – от Средневековья и Возрождения до наших дней – чередовалось, сменяя друг друга, немало художественных направлений. И авторы книги, отбирая перечень знаменитых художников, стремились показать представителей различных направлений и течений в искусстве. Каждое из них имеет право на жизнь, являясь выражением творческого поиска, экспериментов в области формы, сюжета, цветового, композиционного и пространственного решения произведений искусства…»

Илья Яковлевич Вагман , Мария Щербак

Биографии и Мемуары
Идея истории
Идея истории

Как продукты воображения, работы историка и романиста нисколько не отличаются. В чём они различаются, так это в том, что картина, созданная историком, имеет в виду быть истинной.(Р. Дж. Коллингвуд)Существующая ныне история зародилась почти четыре тысячи лет назад в Западной Азии и Европе. Как это произошло? Каковы стадии формирования того, что мы называем историей? В чем суть исторического познания, чему оно служит? На эти и другие вопросы предлагает свои ответы крупнейший британский философ, историк и археолог Робин Джордж Коллингвуд (1889—1943) в знаменитом исследовании «Идея истории» (The Idea of History).Коллингвуд обосновывает свою философскую позицию тем, что, в отличие от естествознания, описывающего в форме законов природы внешнюю сторону событий, историк всегда имеет дело с человеческим действием, для адекватного понимания которого необходимо понять мысль исторического деятеля, совершившего данное действие. «Исторический процесс сам по себе есть процесс мысли, и он существует лишь в той мере, в какой сознание, участвующее в нём, осознаёт себя его частью». Содержание I—IV-й частей работы посвящено историографии философского осмысления истории. Причём, помимо классических трудов историков и философов прошлого, автор подробно разбирает в IV-й части взгляды на философию истории современных ему мыслителей Англии, Германии, Франции и Италии. В V-й части — «Эпилегомены» — он предлагает собственное исследование проблем исторической науки (роли воображения и доказательства, предмета истории, истории и свободы, применимости понятия прогресса к истории).Согласно концепции Коллингвуда, опиравшегося на идеи Гегеля, истина не открывается сразу и целиком, а вырабатывается постепенно, созревает во времени и развивается, так что противоположность истины и заблуждения становится относительной. Новое воззрение не отбрасывает старое, как негодный хлам, а сохраняет в старом все жизнеспособное, продолжая тем самым его бытие в ином контексте и в изменившихся условиях. То, что отживает и отбрасывается в ходе исторического развития, составляет заблуждение прошлого, а то, что сохраняется в настоящем, образует его (прошлого) истину. Но и сегодняшняя истина подвластна общему закону развития, ей тоже суждено претерпеть в будущем беспощадную ревизию, многое утратить и возродиться в сильно изменённом, чтоб не сказать неузнаваемом, виде. Философия призвана резюмировать ход исторического процесса, систематизировать и объединять ранее обнаружившиеся точки зрения во все более богатую и гармоническую картину мира. Специфика истории по Коллингвуду заключается в парадоксальном слиянии свойств искусства и науки, образующем «нечто третье» — историческое сознание как особую «самодовлеющую, самоопределющуюся и самообосновывающую форму мысли».

Р Дж Коллингвуд , Роберт Джордж Коллингвуд , Робин Джордж Коллингвуд , Ю. А. Асеев

Биографии и Мемуары / История / Философия / Образование и наука / Документальное