Война в толпе

ХОРУНЖИЙ ВАШЕК В УНСО меня сразу предупредили: "Хотя Вы офицер советского флота, но согласно нашему уставу, службу будете начинать рядовым стрельцом". "Ничего, - успокоил меня пан Корчинский, - посмотрите на Устима, даже его опыт и военное образование не помешали ему дослужиться до сотника. Ваши перспективы прямо зависят от того, насколько основательно Вы сможете забыть все, что знали прежде".

Как говорилось, так и сбылось. Свою абхазскую кампанию 1993 г. я начинал уже в ранге хорунжего УНСО. Было лето 1993 г., основные силы отряда УНСО "Арго" вели тяжелые бои в городке Шрома. Я со своим подразделением занимал позицию справа от Шром - поселок Апианда. Каждый день со стороны Шромы мы слышали канонаду, а ночью над горами вставало зарево пожарища - это горел город. У нас было сравнительно спокойно. Мы держали под контролем брод через Восточную Гумисту. На другом берегу разместилось село Ахалшени. Там уже были россияне. Справа над Апиандой нависала гора, вся покрытая лесом, как медвежьей шкурой, судя по карте - 920 м над уровнем моря. Вот с этой горы и начались наши неприятности. Постоянных постов - ни наших, ни противника - на ней не было, но время от времени появлялся какой-нибудь бродячий отряд и надоедал нам обстрелами с горы наших позиций. Огонь вели одиночными выстрелами с автомата по всему, что двигалось, включая коз и собак. Снайпер, к нашему счастью, был неопытен, но на нервы действовал и, в конце концов, кто-то на пулю таки нарвался бы. За несколько дней наблюдения мы обнаружили двухэтажный домик, хорошо замаскированный лесом. Скорее всего, он использовался противником как база. На следующий день, взяв с собой одного автоматчика и прибившуюся к отряду собаку, я двинулся на ту гору. Подойдя к дому, мы натолкнулись на колючую проволоку. Нею местные селяне ограждали свои огороды от диких животных. Перекинули через ограждение собаку, сверху на проволоку бросили плащ-палатку и перелезли сами. Пес - хорошо обученный курцхар, незаменимая для разведки в лесу собака - тихо рычал, повернувшись по направлению к дому. Стало ясно - в доме чужие люди. Оставив своего стрельца прикрывать главный вход, я тихонечко обошел домик, подпрыгнул, подтянулся и залез на террасу, которая тянулась вдоль всего второго этажа. Больше всего я боялся, что подо мной обвалятся подгнившие балки. Тихонько подошел к окну.

В середине разговаривали, густо пересыпая слова матами. Грузины практически не употребляют матов, да и у нас русская ругань была строго воспрещена, кроме всего прочего еще и потому, что ночью стреляют на голос. Так что, национальная принадлежность людей в середине не вызывала сомнений.

Раз так, выдернул кольцо, посчитал до двух, и Ф-1 полетела в окно. Оторванные взрывной волной двери просвистели над головой, едва не зацепив подбегавшего к дому моего стрельца. Я вскочил в дом, ведя автоматный огонь. На фоне окна в дыму и поднятой пылюке я увидел силуэт человека и последней очередью резанул по нему. Он плавно завалился назад в комнату. В то, что осталось от дверей, влетел мой запыханный автоматчик. Пес предусмотрительно остался внизу.

В комнате кисло пахло взрывчаткой; перекинутые кровати; стол; на полу четыре фигуры. Двое подают признаки жизни. Нас удивило, что на поясах у всех были приспособлены наручники. Ними мы и заковали тех, кто остался в живых. В нагрудных карманах нашли удостоверения. Вот это да! Рижский ОМОН! Насколько мне известно, они много сала за шкуру залили прибалтийцам, теперь, выходит, перебрались сюда. В этот момент по окнам брызнули автоматные очереди. Мы выскочили из дома, вытянув за собой обоих ОМОНовцев. По кучности стрельбы было ясно, что стреляло человек 12. Пока что нас прикрывал дом, от которого аж щепки летели. Пригнул к земле автомат стрельца: "Ты что, сдурел? Как только начнем стрелять, они сразу поймут, что нас только двое. Тогда конец. Расстреливаем ментов и убегаем". ОМОНовцы лежали молча. Это были люди, которые никого не щадили и хорошо понимали всю бесполезность просить пощады для себя. Забрать их с собой мы не могли, оставить в живых тоже. Это были наемники, у которых руки были по локти в крови. Но сердце моего стрельца дрогнуло: "Что хотите делайте, пан хорунжий, но пленных расстрелять не могу".

"Хорошо, - говорю, - забирай собаку и убегайте, я догоню". Но выполнить приказ было невозможно - не было, кого забирать - умный пес уже выглядывал из-за деревьев с другой стороны ограды. "Ну, давай, догоняй своего Серка" - подтолкнул стрельца в спину. Через полчаса я догнал их уже в лесу. Он посмотрел на меня и все понял. Обстрел наших позиций прекратился. БОЙ ЗА ШРОМУ