Война в толпе

В армии я впервые обратил внимание на удивительную не информированность населения относительно любых абстрактных вещей. Еженедельно в роте проводилась политинформация. От замполита требовалось, чтобы солдаты знали что-нибудь о НАТО и Варшавском Договоре. Он несколько месяцев старался вынудить нас запомнить какие-нибудь страны НАТО, но это ему не удавалось. Среди рядовых и сержантов роты нас было двое кто умел на географической карте показать Африку и только я один был способен показать экватор. С тех пор я горжусь своими познаниями в географии. Но прошло два года и весной 1987 г. меня демобилизовали. Я возвратился в другую страну, в которой уже было все: демократия, проституция и квадратные пакеты для молока. Тогда я еще не мыслил в категориях философии смуты, но сердце мое переполнялось радостным предчувствием.

Глава 2 ПЕРЕСТРОЙКА

В свое время я думал: «Оковы тяжкие падут, темницы рухнут и изо всех щелей, как тараканы повылезают художники, философы, мыслители, произойдет культурологический взрыв». Но ничего не случилось, не было там никаких тараканов. Диктатура никого не угнетала. Единственное, что мы привнесли в сокровищницу мировой цивилизации — это чернобыльский взрыв. Только благодаря нему нас и запомнят.

Я поступил на исторический факультет Киевского университета и начал учиться в его красном корпусе. Когда-то, в конце двадцатых годов, здесь учились мой дед и моя бабушка. Дед рассказывал, что начальную военную подготовку им преподавал старый прапорщик, который говорил: «Студенты, запомните: часового с поста кроме разводящего и начальника караула может снять только Государь Император».

Летом 1987 г. в Киеве возникло небольшая националистическая группа под названием «Украинский культурологичный клуб». Было организовано несколько публичных собраний с действительно культурологической тематикой. Власть оказалась настолько глупой, что вместо того, чтобы проигнорировать, начала против нее идеологическую компанию в газетах, чем сделала огромную рекламу. Тогда уже я начал думать о том, что политическое или историческое явление это не поступок, а реакция на поступок. И явление тем более значительное, чем реакция более неадекватна.

Количество трупов не важно. Важен культурологический эффект. Гаврила Принцип убил только одного человека (о супруге эрцгерцорга никто даже не вспоминает) и стал исторической фигурой. Можно найти тысячу сербов, каждый из которых мог бы посмеяться над такими количественными показателями и ни один из которых, тем не менее, не имел такой известности (а позднее такой литературы).

Перед одной из лекций на наш первый курс заявился кто-то из комсомольского начальства и предложил голосованием поддержать письмо с осуждением деятельности Украинского Культурологического Клуба.

Я вышел на кафедру и провозгласил первую в своей жизни политическую речь, в которой призвал воздержаться от этого, что все и сделали.

Двумя годами ранее такое стоило бы мне немедленного исключения, но в 1987 г. начальство посчитало целесообразным не обращать внимания на мое фрондерство.

Через день ко мене подошел низенький старшекурсник и спросил о причинах моего поступка. Я сказал, что стараюсь воспитывать в себе интеллектуальную честность. Он рассмеялся и пригласил меня посетить одно из заседаний. Вечером мы появились в коммунальной квартире на третьем этаже «сталинского» дома недалеко от парка им. Фрунзе. В комнату набилось человек с двадцать пять народа. Кто-то начал читать лекцию — что-то невнятное о голоде тридцать третьего года. Одного из присутствующих я узнал. 22 мая 1985 г. я познакомился с ним возле памятника Шевченко. Это число считалась националистической датой (день перезахоронения Шевченко в Украине, которое сопровождалось политическими выступлениями). В семидесятых годах в этот день возле памятника проходили собрания национально-сознательной публики, что обычно заканчивалось арестами. В восьмидесятых собираться уже никто не решался.

Нас было трое. Мы сидели на лавке и разговаривали. Время от времени к памятнику подходил кто-то из прохожих, клал цветы и спешил отойти. Мой новый знакомый рассказывал о некоторых из них. Это были люди известные в украинофильских маргинальных кругах. На соседней лавочке сидело двое мордатых молодых людей. С нашего места было заметно, как один из них из-под журнальчика фотографирует в профиль тех, кто кладет цветы.

Мне было интересно. Я впервые наблюдал оперативную работу органов.