Война ведьмы

Благодаря тому, что у них было много помощников, корабль быстро загрузили. Отплытие приурочили к утреннему приливу. Птицы уже начали просыпаться в своих гнездах под досками пирса, приветствуя приближение восхода песнями и громкими криками.

Затем все собрались на пирсе. Мисилл стояла спиной к Тол’чаку и разговаривала с Джастоном. Огр осторожно подошел поближе.

– …мне следовало открыть тебе правду, – говорила Мисилл. – Прости.

– Не надо извиняться. Когда мы были вместе, какая-то часть тебя всегда была скрыта от меня. Я уже тогда все понимал, и, наверное, потому мы никогда не могли полностью быть вместе. Я знал, что ты ко мне хорошо относишься, я к тебе тоже, но между нами не было настоящей душевной близости, той, что сохраняет истинную любовь до седых волос.

В глазах Мисилл стояли слезы.

– А Касса Дар?

Джастон улыбнулся и поцеловал ее в щеку.

– Кое-что начинаешь понимать только по прошествии времени. Она тоже ранена, как и ты.

В ответ Мисилл поцеловала его.

– Что-то подсказывает мне, что ты найдешь способ ее исцелить.

Он помрачнел и опустил голову.

– Мне нужно позаботиться об оружии и лошадях.

Мисилл кивнула и, когда он отвернулся, в последний раз прикоснулась к его руке. Несколько мгновений она смотрела ему вслед, затем резко обернулась и обнаружила стоявшего у нее за спиной Тол’чака. Наконец она заставила себя посмотреть сыну в глаза. На ее лице застыла маска боли.

Прежде чем они успели что-то сказать друг другу, к ним подошел лорд Тайрус.

– Что-то здесь не так, – заявил он.

– Что? – сердито спросила Мисилл, выплеснув на него свою боль и раздражение.

Глаза принца едва заметно расширились, но, видимо, он понял ее состояние и заговорил немного мягче.

– Здесь есть и другие оборотни. – Он кивнул на Могвида и Фардейла. – Их выдают глаза. – Он принялся вглядываться в лицо Тол’чака. – И я не уверен насчет этого великана.

– Он мой сын. Огр-полукровка, – мрачно сообщила ему Мисилл, немного успокоившись. – А при чем здесь эти двое?

– Они должны отправиться вместе с нами, – твердо сказал принц.

– Почему?

Судя по всему, волк понял, о чем идет разговор, и они с Могвидом подошли поближе.

Тайрус заметил это и пояснил:

– В пророчестве моего отца говорится о других оборотнях, которые должны прийти в замок Мрил. Я думал, мы встретим их по пути домой, в Западных Пределах, а не обнаружим здесь, вместе с тобой.

– Кого?

– Во-первых, пара оборотней… полагаю, вы близнецы?

Удивление, появившееся в глазах Могвида, подтвердило его правоту:

– Как вы…

Тайрус повернулся к ним.

– Близнецы, скованные проклятием.

Могвид подошел к Тол’чаку. Он впервые слышал, чтобы их с Фардейлом упоминали в предсказаниях. От этой мысли ему стало невыносимо страшно. Даже из горла Фардейла вырвалось глухое рычание.

– А в-ваше пророчество говорит об исцелении? – прошептал Могвид, в голосе его слышалась робкая надежда.

– «Придут двое скованных, один уйдет целым».

Братья переглянулись. Надежда и рок слились воедино в этих словах. Получалось, что, после того как проклятие будет снято, в живых останется только один из близнецов. Братья безмолвно обменялись образами. И Тол’чак понял: один лучше, чем ничего.

К этому моменту вокруг них собрался весь отряд.

Могвид прикоснулся к плечу брата. Фардейл повернулся и сел на задние лапы; вопрос был решен.

– Мы пойдем с вами, – сказал Могвид.

Их решение расстроило Мисилл.

– Не можем же мы все отправиться с вами, Тайрус. Кто-то должен защищать Элену.

Тайрус с сомнением приподнял брови.

– Тощий человек и большая собака? Если судьба девушки зависит от этой парочки, значит, она обречена. – Он отвернулся. – Кроме того, они только что приняли решение.

Мисилл покраснела от огорчения.

Тол’чак отнесся к этой новости гораздо спокойнее, тем более что незнакомец чего-то недоговаривал.

– Вы сказали: «Во-первых, пара оборотней». Тогда кто «во-вторых»?

– Еще один оборотень, – ответил Тайрус, не оборачиваясь.

Сердце Тол’чака наполнилось радостью, он решил, что принц имел в виду его. Даже Мисилл посмотрела на сына, и в ее глазах загорелась надежда. Он задрожал под ее взглядом, поняв, что не может отправиться с ней. Даже сейчас сердце-камень звал его в Архипелаг. Все тело Тол’чака наполняла такая пронзительная боль, что он не мог противиться зову камня – даже ради того, чтобы остаться с матерью.

Впрочем, ему не пришлось делать выбор. Тайрус повернулся, выхватил свой меч и наставил его острие на грудь Крала.

– Ты, горец, – тот оборотень, что пойдет с нами.

Все глаза обратились на Крала, который пытался скрыть свое изумление. И хотя его опалил огонь Черного Властелина, он оставался единым со Скалой, и потому на его лице застыла каменная маска.

– Ты слишком много выпил, пират, – сказал он, наградив Тайруса мрачным взглядом. – Я не больше оборотень, чем ты.

– Горец говорит правду, – вмешалась Мисилл. – В нем нет крови си’луры. Мой сын…