Война во время мира: Военизированные конфликты после Первой мировой войны. 1917–1923

Франция — не Россия. Она потратила полтора столетия на то, чтобы одну за другой завоевать все те свободы, которые служат условием социального и политического прогресса: свободу собраний, свободу печати <…> Франция защитит священные цели наших славных революций от сил, стремящихся к насильственному свержению [существующего режима], и от реакционных ретроградов^{854}.

Фактически правительство Мильерана избегало обращения к военизированному насилию в ходе кампании, развернутой против CGT (которую обвиняли в нарушении профсоюзного закона 1884 года, запрещавшего политические забастовки) и синдикалистского меньшинства, 18 тысяч активистов которого были уволены железнодорожными компаниями после майской забастовки. Уверенное в наличии достаточных военных и полицейских сил, чтобы противодействовать любым нарушениям спокойствия, правительство использовало модель общенациональной мобилизации, вдохновлявшуюся памятью о 1914 годе (и его мифами), — Мильеран называл происходившее «гражданской битвой на Марне» — наряду с более чем реальными воспоминаниями об армейской службе и фронтовом братстве. Такой подход позволил изолировать забастовщиков почти как военного противника, недостойного общественной поддержки. Стеж заявил в парламенте:

Подстрекатели борьбы с экономической жизнеспособностью родины вдохновляются идеями с Востока, нашедшими среди нас намного больше слепых орудий, нежели сознательных последователей^{855}.

Перед лицом такой угрозы гражданские союзы были объявлены Священным союзом в новом обличье и беспристрастным воплощением истинной нации. В 1920 году они объединились в федерацию и продолжали существовать до конца десятилетия, однако вследствие затухания рабочих волнений уже никогда больше не претерпевали аналогичной мобилизации^{856}. На примере гражданских союзов видно, что во Франции отсутствовало пространство для военизированного насилия — даже в период самой напряженной социальной конфронтации в первые послевоенные годы. Благодаря наличию сильного парламентского большинства у консервативного правительства, опиравшегося на «культуру победы», призрак революции и вызов со стороны организованного труда удалось победить с помощью мобилизации добровольцев — в первую очередь из числа городских средних классов — на поддержку республики и существующего социального строя. Через пару лет в журнале новой Федерации гражданских союзов отмечалось, что, хотя итальянский фашизм разделяет с гражданскими союзами идею социального мира и сильного правительства, применяемые им методы совершенно бесполезны в республиканской Франции^{857}. 

Защита победы: военизированные организации и Cartel des Gauches, 1924–1926

К 1924 году военизированное насилие, спровоцированное поражением, революцией, контрреволюцией и межэтническими столкновениями по поводу принадлежности к новым нациям, в большей части Европы либо затухало, либо перерождалось во внутриполитическую борьбу. В Германии после оккупации Рура в 1923 году парламентское правительство и экономика постепенно стабилизировались, что заложило основы для «процветания» середины и конца 1920-х годов. Большевики, понемногу приступавшие к нормализации дипломатических отношений с другими странами, уже не представляли собой столь явной международной угрозы, как прежде.