Война Волка

— Снорри предсказал, что ты захватишь Йорвик? — удивил меня вопросом Финан.

— Да, — еще больше удивил меня ответом Скёлль.

— Значит, он ошибся.

— Это я ошибся, — возразил Скёлль. — Я задал не тот вопрос. Я спросил, захвачу ли я город, но не уточнил, с какой попытки. — Он до сих пор держал руку на плече скорчившегося колдуна. — Ну, давай же, смелее, — попросил он Снорри, — скажи Утреду Беббанбургскому, как он может избежать судьбы, сотканной норнами.

Снорри поднял голову, и я заглянул прямо в его пустые глазницы.

— Он должен принести жертву, мой король. Боги требуют его лучшего коня, лучшего пса и лучшего воина. Должен быть меч, кровь, огонь и жертва.

Все молчали. Ветер трепал траву на дюнах и длинные волосы Снорри.

— И? — наконец, мягко спросил Скёлль.

— И он должен оставаться в своих стенах, — ответил Снорри.

— А если не принесет жертву или не останется?

Ответом на вопрос стал лишь кудахчущий смех Снорри и скулеж псины. Скёлль отступил на шаг.

— Я пришел сказать тебе это, Утред из Беббанбурга. Если станешь драться со мной, то умрешь. Норны уже приготовили ножницы для нити твоей жизни. Оставь меня в покое и будешь жить, напади на меня — и умрешь. — Он повернулся, будто хотел уйти, но что-то привлекло его внимание, и он уставился мне за спину. По его лицу пробежала тень, и, оглянувшись, я увидел выходящего из ворот Черепа Иеремию с развевающимися по ветру седыми волосами. В епископской рясе в лучах солнца он выглядел колдуном не хуже Снорри.

— Кто это? — спросил Скёлль.

Иеремия вдруг принялся скакать. Я понятия не имел, с чего бы. Он плясал, кружился, высоко вздымая епископский посох, и восходящее солнце отражалось от серебряного навершия.

— Я никого не вижу, — ответил я. — А ты, Финан?

Финан повернулся, посмотрел и пожал плечами.

— Только копейщиков на стене.

— Твой колдун, — настаивал Скёлль.

Иеремия прекратил пляску и воздел руки к небесам. Молился, наверное.

— Мой колдун помер год назад, — сказал я.

— Но его призрак иногда является, — добавил Финан.

— Но только к обреченным, — закончил я.

Скёлль тронул свой молот.

— Ты меня не напугал, — рявкнул он, хотя выражение лица говорило об обратном. — Идем, Снорри.

Собачонка заставила Снорри подняться, и эти двое пошли обратно к ожидающим всадникам.

— А мои люди? — крикнул я Скёллю в спину. — Твои пленники?

— Можешь их забрать, — не оборачиваясь, ответил он. — Я захватил двенадцать человек, восемь из них убил.

Он вытащил Серый Клык из песка, повернулся и указал острием на меня.

— Когда я стану королем Йорвика, ты принесешь мне клятву верности. А до тех пор прощай, Утред Беббанбургский.

Он резко сунул огромный клинок в ножны, вскочил на серого коня и ускакал.

Боги любят жертвы. Если мы отдаем им что-то ценное, они понимают, что мы страшимся их, относимся с трепетом и благодарны им. Щедрая жертва приносит милость богов, а ненадлежащее подношение навлечет их гнев.

Скёлль явился в Беббанбург и вместо битвы предложил мне пророчество и перемирие. Он отпустил четверых пленников целыми и невредимыми, а потом ушел так же, как и пришел, быстро и мирно. Он и его колдун меня растревожили, именно за этим они и приходили.

— Так значит, ты должен принести жертву? — спросил меня в тот вечер Финан. Мы шли по длинному песчаному берегу Беббанбурга, слева бушевало бескрайнее море, над нами высились бастионы. Солнце еще не село, но мы находились в глубокой тени крепости, протянувшейся далеко в неспокойные воды.

— В царство Хель все жертвы, — сказал я, дотронувшись до молота.

— Ты не поверил колдуну?

— А ты?

Финан помолчал, глядя, как о берег разбивается огромная волна. По песку бежала белая пена, и я загадал, что если она дойдет до меня, то я проклят, но вода остановилась примерно в ладони от моих ног и откатилась обратно.

— Я знавал колдунов, говоривших правду, — осторожно сказал Финан, — знавал и тех, что лгут напропалую. Но этот? — вопрос остался висеть в воздухе.

— Он был убедителен, — сказал я.

Финан кивнул.

— Да. Почти до самого конца.

— До конца?

— Он забыл сказать, чтобы ты оставался в своих стенах, Скёллю пришлось напомнить. — Финан пнул комок бурых водорослей и нахмурился. — Думаю, Снорри говорил то, что велел ему Скёлль, они это отрепетировали.

— Возможно.

Я не чувствовал такой уверенности.

— И это должно было убедить тебя не драться с ним, — продолжил Финан. — Он называет тебя стариком, но все равно боится, господин.

— Возможно, — повторил я.

— Он боится тебя, господин! — настаивал Финан. — Иначе зачем отпускать пленных? Только потому, что боится тебя и не хочет иметь такого врага.

— Он убил мою дочь, и это уже сделало его моим врагом.

— Но Снорри убедил его не сражаться с тобой. Он пришел не запугивать нас, а отговорить тебя от войны.

Мне хотелось в это верить, но как я мог знать наверняка? Я осмотрелся в поисках знака, но увидел лишь первые звезды над темнеющим морем.

— Ты забыл, — сказал я, — что боги меня прокляли.

— К черту твоих богов, — свирепо рявкнул Финан.

— А когда боги говорят, — продолжил я, будто ничего не слышал, — мы должны слушать.