Война за мир (СИ)

[2] В данном случае имеется в виду отдельная морская разведка, независимая от других служб.

Часть 2. Глава 5

1925 год, 4 июня

Альянс энергично занялся подготовкой новой большой военно-морской операции, но не успел. Его упредил Главный штаб Империи, который проводил комплекс мероприятий. Понимая ту опасность, что представляют недобитые силы флота в регионе, в Санкт-Петербурге планировали «окончательно решить» эту проблему. Вот так разом. Скопом. Как в прошлую войну. Ведь всегда удобнее оперировать кораблями, когда им можно не заниматься парированием возможно выхода в любой момент противника для той или иной мелкой пакости.

Дело хорошее — взять и добить. Однако после нападение подводных лодок на Вильгельмсхафен в 1914 году Альянс очень внимательно отнесся к защите столь крупных баз от таких угроз. Тут и акустические посты, и поднимаемые подводные сети противолодочные, и поля дистанционно включаемых донных мин, и парк малых подводных лодок, адаптированных специально на борьбу со своими товарками покрупнее. И многое, многое другое. Ворваться на территорию Вильгельмсхафена в реалиях 1925 года было попросту невозможно. Ни торпедными катерами, ни подводными лодками, ни боевым пловцам… да и даже основными силами флота. Точнее ворваться-то можно. Но для них это стало бы быстрым, решительным и глупым финалом.

Про другие формы прикрытия также Генрих подумал.

Сухопутную часть базы прикрывали не только мощные береговые батареи, но и система фортов, дотов и прочих долговременных железобетонных укреплений. Не только с моря, а вообще — по кругу. Даже если противник высадился бы где-то в стороне, он все равно имел бы дело с сильными долговременными укреплениями и мощной артиллерией, готовой к ведению кругового обстрела — что по кораблям, что по сухопутным силам. Причем обороной эшелонированной. Она в какой-то мере походила на ту, что организовал сам Николай Александрович в Панаме, только менее масштабная и несколько иная.

Иная не по сути, а по компоновке. Например, для защиты от воздушной угрозы в Вильгельмсхафене было организовано несколько узлов с мощной зенитной артиллерией. Трехдюймовой и не только. Именно здесь, сработав на опережение, были установлены зенитные пушки калибром до 152-мм, переделанные из морских. Да, не самые дальнобойные. Но они имелись. И их было немало. Но они блокировались не в башнях ПВО, а располагались на открытых площадках с легким брустверным прикрытием и щелями, где можно укрыться от огня противника. А склады с боеприпасами были подземными. Плюс привод ручной. Они не стали заходить так далеко, ибо не планировали противодействовать слишком уж быстролетящим воздушным целям. Что, в целом было справедливо.

Генрих отличался весьма прозорливым характером и многое понимал в делах своего коллеги — Николая Александровича. Но постфактум. Потому что, в отличие от него не имел представления о том, какие варианты технических и организационных решений имели место в будущем. Он был продуктом своего времени и работал только с доступными ему сведениями. Да и по образу мышления не мог прыгнуть выше головы, сильно уж поднявшись над своими современниками. Те парадигмы, в которых он жил, быстро адаптировались к ситуации. Но они не могли ее опережать. Он не видел ситуацию на много шагов вперед в комплексе, просто потому, что ничего о ней не знал, в отличие от Николая.

Взять ту же историю с линкорами в Ютландском сражении.

Во время Русско-Японской и Западной войны русские сумели выиграть морские баталии, играя через преимущество в дальности, точности и концентрации огня, а также скорости хода. Для Генриха это было очевидно. Однако корабли уже в 1914 году по сути достигли технических пределов. Стрелять за горизонт без радаров они не могли прицельно, а про радары Генрих ничего не знал. Как упредить в дальности, если дальше стрелять нельзя? Со скорострельностью дела обстояли также. Как упредить в скорострельности, если быстрее стрелять было лишено смысла? Ведь снаряд летел ни одну и не две секунды. И нужно было корректировать огонь по всплескам. А как его корректировать, если снаряды чаще двух раз в минуту просто не долетают до противника? Далеко. И так далее, и тому подобное. Куда не плюнь — везде очевидный технический тупик. Да, можно сделать пушки, которые будут стрелять на те же пятьдесят километров. Но зачем? Как в текущей ситуации из них куда-то там прицеливаться? Поэтому, опираясь на известные ему сведения, принял решение о работе через концепцию «больших батальонов».