Война за пряности. Жизнь и деяния Афонсу Албукерки, рыцаря Ордена Сантьягу

Губернатор пригласил купца к себе, и объявил ему, что Мальдивские острова принадлежат королю Португалии, который ему, Маму Али, соответствующей монополии на ввоз кокосового волокна в португальскую Индию не предоставлял. Пораженный услышанным, Мам Али бросился в ноги радже Каннанури, коменданту португальского форта, начальнику португальской колонии, словом — всем мало-мальски влиятельным лицам города, моля замолвить за него словечко перед губернатором, который, в конце концов, сменил-таки гнев на милость (сделав вид, что это стоило ему немалых усилий). Маму Али была возвращена его торговая монополия, в связи с чем он выразил свою безмерную признательность великодушному королю Португалии в форме двух тысяч тюков кокосового волокна, каждый — весом в четыре с половиной квинтала (центнера), которые обязался ежегодно предоставлять безвозмездно для нужд королевского португальского флота в Каннанури или в Кочин. Кроме того, дом Афонсу взял с монополиста обязательство не угнетать сверх меры гнувших на него спины жителей Мальдив. Идеальным в глазах Албукерки было общественное устройство, основанное на принципе авторитаризма, в котором, власть, однако. обращалась бы с народом хорошо. Магометанин беспрекословно принял на себя все обязательства, которых от него потребовали, ибо его связанные с этим жертвы расходы были ничтожно малы по сравнению с колоссальной выгодой. А португальский флот был обеспечен (с огромным запасом!) кокосовым волокном, в котором так остро нуждался.

В самый разгар ремонтных работ появился Дуарти ди Лемуш, человек с громадными передними зубами. Он встал на якорь в Каннанури, но не спустил своего флага и явился с визитом к губернатору лишь через два дня после своего прибытия.

«Мои корабли прохудились» — заявил командующий «военным флотом дальнейшего побережья» таким недовольным тоном, будто дом Афонсу был в этом виноват — «А на Сокотре не осталось ни единого здорового человека».

«Печально это слышать, дом Дуарти. А как там поживает мой племянник?»

«Он отплыл к Вам в Индию еще весной. И если до сих пор еще не появился здесь, то, вероятно, утонул».

«Значит, я потерял обоих племянников» — печально вздохнул Албукерки, но его горе, судя по всему, не вызвало у командующего «военным флотом дальнейшего побережья» ни малейшего сочувствия. Даже не пытаясь выразить дому Афонсу свое соболезнование в связи с постигшей губернатора тяжелой утратой, Лемуш поинтересовался, сколько кораблей он может получить, и когда.

«Я понимаю Ваше положение» — возразил Албукерки — «Но не забывайте — египетский флот на подходе, у нас каждый корабль на счету!»

«А разве я в этом виноват? Если бы Вы откликнулись на мои неоднократные просьбы прислать мне корабли, в которых я нуждался, Индии бы не пришлось теперь бояться египтян!»

«Прошу Вас остаться до подхода египтян» — завершил дом Афонсу этот крайне неприятный для обеих сторон диалог — «Но, ес ли они увид ят здесь сразу два флага, то мог у т подумать, что в Индии два губернатора. Поэтому прошу Вас спустить Ваш флаг!»

Губернатору приходилось постоянно решать все новые вопросы. Португальским пленникам в Малакке (из которых остались в живых только девятнадцать), посчастливилось тайком переслать с оказией в Индию записочку с просьбой о помощи. Описав свое бедственнее положение, они молили соотечественников о спасении. «Но приходите с такими

большими силами, чтобы враги боялись вас на суше и на море!» — писали узники в конце своего послания. Дом Афонсу понимал, что трехсот человек Вашкунселуша для этого будет явно недостаточно. Понимал это и сам Вашкунселуш.

Однако просьба о помощи пришла к Албукерки и с севера. Гонец от царя Камбея передал письма португальцев, потерпевших кораблекрушение, чей парусник затонул у побережья Гуджарата, после чего уцелевшие члены его команды оказались на положении «почетных пленников» при камбейском дворе. «Здесь с нами обращаются хорошо, ибо правитель этой страны желает дружбы с Португалией» — писали жертвы кораблекрушения.

То, что камбейский гонец вручил послание дому Афонсу Албукерки, вызвало яростный протест длиннозубого дома Лемуша. Он в бешенстве заявил, что Камбей входит в его сферу ответственности, и потому камбейского гонца следовало бы перенаправить к нему, Лемушу. На это гонец возразил, что его государь направил его с письмом именно к португальскому губернатору Индии, и ни к кому иному.

В начале осени в Индию прибыл из далекой Португалии очередной «перечный флот». Однако надежда Албукерки на участие этого флота в его операции по возвращению Гоа не оправдались. Командующий флотом, Диогу Секейра, счел, что ему не хватит времени на то, чтобы сначала принять участие во взятии штурмом Гоа, затем возвратиться в Кочин, принять на борт груз, и, наконец, до наступления января отправиться обратно в метрополию. «А вдруг нам придется задержаться под Гоа? Что тогда будет с перцем?»