Война за проливы. Операция прикрытия

– Ваше Апостолическое Величество, – поклонился императору министр иностранных дел, – сочувствия и уж тем более помощи от наших соседей мы точно не дождемся^[54]. У каждого есть к нам свои счеты или претензии. Одна лишь Швейцария не жаждет расширить свои пределы за нас счет, но на этом список нейтральных соседних держав можно считать исчерпанным. Три недели назад мы вполне всерьез рассчитывали на дипломатическую поддержку Франции и Североамериканских Соединенных Штатов, но французам из-за гигантского метеора сейчас не до нас, а североамериканский Госдепартамент оказался устрашен учебным крейсированием эскадры адмирала фон Эссена в непосредственной близости от главных портов этого государства. Они никого не задерживают и не досматривают, а просто маячат на горизонте, с легкостью уклоняясь от попыток североамериканских крейсеров их отогнать, и этого достаточно для того, чтобы биржи пришли в беспокойство, а дипломатия в ступор. Ведь, как у всяких торгашей, главным интимным органом североамериканцев является их счет в банке.

– Мы ожидали чего-то подобного, – проворчал Франц-Иосиф, – и в любом случае не рассчитывали на реальную поддержку со стороны нации фермеров и коровьих пастухов. С тех пор как русские агенты взорвали Адама Шиффа, немногие в Североамериканских Штатах рискнут возвысить голос против русского засилья. Кроме того, Америка слишком далеко; неужели нельзя было поискать друзей где-нибудь поближе? Ведь список стран Европы отнюдь не исчерпывается Германской империей, Францией или Великобританией…

– Что касается мелких европейских стран, – сказал Алоиз фон Эренталь, пожав плечами, – то, кроме выражения робкого сочувствия, мы от них ничего не дождемся. Швеция рада, что русская гроза прошла мимо нее. Дания связана с нынешним русским царем семейными узами. Норвегию вообще никто и ни о чем не спрашивает, тем более что тамошняя королевская семья во всем ориентируется на Лондон. Голландия переживает за свои дальние колонии. Бельгия придерживается нейтралитета в европейской политике, а Испания и Португалия находятся в глубочайшем упадке, так что их мнение вообще никого не интересует… Таким образом, можно сказать, что все наши дипломатические усилия не имели ровным счетом никого положительного результата.

– Неужели, дорогой Алоиз, – сказал эрцгерцог Франц Фердинанд, – попытки решить вопрос, опираясь на еще сохранившиеся у нас внутренние группы влияния в Германии или России, тоже оказались бесполезными?

Министр иностранных дел бросил быстрый взгляд в сторону императора, потом глубоко вздохнул.

– Ваше императорское высочество, – быстро сказал он, – говоря о наших так называемых группах влияния внутри высшего российского общества, вы, вероятно, шутите. Отношения между нашими империями стали портиться еще более полувека назад, и сейчас от тех людей, что задавали тон в Петербургских салонах во времена господина Нессельроде, не осталось и следа. Они все вымерли как какие-нибудь доисторические животные, и сейчас там царят совсем другие настроения. Я бы назвал их яростно-патриотическими, с сильным оттенком германского влияния. В Петербургском «обществе» сейчас витает предчувствие близкой грандиозной победы, и под его влиянием вокруг императора Михаила плотными рядами сомкнусь даже те, кто прежде был не прочь немного пофрондировать. Русское общество ведет себя как стая котов, нанюхавшаяся валерьянки, а отдельные благоразумные голоса заглушаются воинственными воплями. Османская империя, вопрос Черноморских Проливов, сербы и болгары, а также застарелая мозоль австро-русской вражды – это настолько насущные вопросы для русского общественного мнения, что по ним все высказываются единодушно. Вавилон, то есть Карфаген, должен быть разрушен; и как только в бой пойдет русская армия, от Вены и Будапешта не останется и камня на камне… Возможно, все дело в том, что турецкая армия в Македонии оказалась разгромлена всего за две недели и без малейшего участи русских солдат, силами войск одного только Балканского Союза, при том, что армия царя Михаила пока еще ждет приказа с прикладом у ноги…

– Турецкая армия, – сказал Франц Конрад фон Хётцендорф, – это воистину анекдот из двух слов. Ни боевого духа, ни умений, ни современного оружия. Крестьян с вилами она гонять еще может, а на большее оказалась не способна. Впрочем, большего мы от нее и не ожидали…

– Да, – кивнул каким-то своим внутренним мыслям Франц Фердинанд, – о России я, пожалуй, сказал зря. Уж очень там все запущено. А теперь, дорогой Алоиз, скажите – как высоко котируются наши акции на Берлинской бирже? ведь австро-германская дружба – дело совсем недавних времен, и наше место в германской постели, должно быть, еще не остыло…