Война за проливы. Операция прикрытия

– За поводом дело не станет, – чопорно сказал Алоиз фон Эренталь, – сербы поднимут восстание в Боснии и император Михаил потребует, чтобы мы передали эти территории в состав их королевства. Или просто без всякого восстания последует ультиматум, что по причине отмены решения Берлинского конгресса мы должны вернуть эти земли законным владельцам. Один раз Россия уже воевала с Турцией за свободу болгар, так почему бы ей теперь не повоевать с нами за свободу сербов? А еще император Михаил может придраться к тому, что Австро-Венгрия проводит мобилизацию, ведь следующим шагом после нее непременно должна быть война. Требование прекратить мобилизационные мероприятия будет для нас неприемлемым, со всеми вытекающими из этого последствиями. И в то же время русский царь чувствует за собой право двигать свои войска по своей территории в необходимом ему направлении. В любом случае формальный повод для войны долго искать не будут, и поэтому она начнется ровно в те сроки, на какие ее назначил русский Генштаб.

– Говорил я вам, – проворчал начальник австрийского генерального штаба, – что превентивную войну с Сербией надо было начинать раньше, желательно еще пять лет назад, после убийства их предыдущего короля Александра Обреновича. Один на один мы бы с сербской армией справились. Но сейчас поздно плакать по упущенным возможностям. Увы. Мы сможем героически сопротивляться в отдельных местах, но без поддержки со стороны Германии гарантированно проиграем.

– Если Германия и вмешается в эту войну, то отнюдь не на нашей стороне, – сказал фон Эренталь, – лозунг «все немецкое должно быть немецким», активно продвигаемый кайзером Вильгельмом, говорит о том, что он положил глаз на Австрию и прочие территории, заселенные немцами. Вполне возможно, что германские войска вторгнутся на территорию Австрии только для того, чтобы защитить австрийских немцев от озверевших русских казаков, после чего эти земли намертво приклеятся к рукам германского кайзера – так, что не отдерешь.

– Я тоже не исключаю такой возможности, – сказал Франц Фердинанд, – когда речь заходит о чем-либо подобном, у германского кайзера разом пропадает всяческая стеснительность. В своих мыслях он завоевал уже почти весь мир. А решится все уже завтра, после того как упадет метеорит и станет ясно, где это случилось и каковы потери пострадавшей страны. Ведь ясно же, что именно к этому моменту истории все и приурочивалось. Я даже не исключаю, что какими-то путями русским агентам удалось сдвинуть сроки турецкой революции, чтобы она произошла как раз в тот момент, когда это больше всего нужно русскому царю. Вслед за турецкой революцией, как по русскому заказу, же полыхнула Балканская война, которая по первому же слову все того же императора Михаила готова переброситься на наши территории. Думаю, что и смерть британского наследного принца, и все прочее также приурочены к этому моменту… Моменту истины, который станет триумфом для русского императора.

Эрцгерцог Франц Фердинанд замолчал, внимательно вглядываясь в расстеленную на столе карту с нанесенной на нее дислокацией русских и австро-венгерских войск.

– Думаю, что большая часть нашего сегодняшнего обсуждения была совершенно напрасна… – наконец медленно произнес он. – Русские выиграют эту войну, как они и рассчитывали, всего одним ударом. Главное наступление русских произойдет не в направлении Кракова или Лемберга, где развернутся только отвлекающие операции, а с самого края польского выступа через перевалы в Татрах напрямую на Прессбург (Братиславу). Ведь не зря именно там в первом эшелоне находится корпус морской пехоты господина Бережного, а за ним – большое количество пехоты и кавалерии, которые вы, мой милый Франц, почему-то посчитали резервом. Ведь я вам уже говорил, что был на прошлогодних больших маневрах русской армии и, возможно, увидел немного больше, чем мне намеревались показать…

– Но корпус Бережного, который стоит в первом эшелоне, это же десантная часть, легкая пехота, вооруженная только тем, что возможно унести с собой на руках, – возразил Франц Конрад фон Хётцендорф. – Она не имеет не только тяжелой, но и вообще любой артиллерии, и на перевалах будет вынуждена идти грудью на пулеметы нашего гонведа.