Война за проливы. Призыв к походу

Последний раз я был в русской столице пять лет назад – в те времена, когда на троне еще сидел старший брат нынешнего царя и еще никто не подозревал, как скоро и радикально изменится жизнь в Российской империи. Поэтому первым моим впечатлением от встречи с этим городом была тихая ностальгия. Тот веселый, немножко шальной и безумный, купающийся в роскоши, Санкт-Петербург исчез и больше никогда не вернется. Теперь это суровый город, в котором едва ли можно увидеть хмельных гвардейских офицеров, сжимающих в объятиях смеющихся богемных девиц и дам полусвета. И даже Невский проспект притушил свои огни, больше не демонстрируя вызывающе яркой роскоши на фоне нищеты рабочих окраин. Нельзя сказать, что такую политику императора Михаила одобряют все обитатели его столицы, но, как водится при монархическом правлении, всех и не спрашивают. Былую буйную гвардейскую вольницу заменили офицеры, взятые за хорошую службу из линейных полков – и теперь император Михаил может не опасаться последствий гвардейской фронды. Подполковник Бесоев сказал, что гвардейские фрондеры нынче несут службу в пограничной страже: кто на Кушке, кто на Чукотке – кому что больше пришлось по вкусу. С одной стороны, несколько жаль былую залихватскую вольницу, но когда я сам стану государем, то вряд ли поступлю по-иному. Возможных зачинщиков смут и мятежей и близко нельзя подпускать к столице.

Впрочем, говорят, и былой нищеты на окраинах теперь тоже нет. Все чистенько, аккуратно, а утопавшие прежде в грязи улицы начали мостить новомодным материалом – асфальтом. Меня даже свозили на авто туда, где рычащее мотором огромное слоноподобное железное чудовище, похожее на исполинский трехколесный велосипед, своим весом раскатывало и утрамбовывало парящую и дымящуюся горячую асфальтовую массу. При этом для рабочих казенных и императорских* заводов там же, на окраинах, строятся кварталы одинаковых, как коробки, пятиэтажных домов, лишенных всяческих архитектурных излишеств, но зато имеющих теплые сортиры, водопровод, электрическое освещение и снабжение светильным газом с одного из петербургских газовых** заводов. Могло показаться, что это бессмысленное миндальничание перед простонародьем, но мне пояснили, что в силу заботы о рабочем классе трудовая дисциплина и производительность труда на казенных и императорских заводах значительно выше, а процент брака и производственного травматизма не в пример ниже, чем в целом по промышленности. Вследствие этого себестоимость продукции меньше, а общая рентабельность лучше, даже несмотря на дополнительные затраты. Вот вам и теплые сортиры с водопроводом.

Примечания авторов:

* Императорское предприятие, в отличие от казенного, находится в собственности не у казны, а лично у правящего монарха, и управляется через его личную канцелярию.

** По мере перевода уличного освещения с газа на электричество становились невостребованными существующие мощности газовых заводов, перерабатывающих древесину и каменный уголь в светильный газ. Например, на переломе веков в Санкт-Петербурге было уже пять газовых заводом с мощностью в 30 миллионов кубометров газа в год. Тут и пришло время вспомнить о газовых плитах во всех их видах.

Впрочем, посещение окраин было у меня в порядке туристической программы, а на Невский проспект я заглянул по старой памяти. Главное, что мне теперь предстояло – это разговор с императором Михаилом, но сейчас он занят: вместе со своими советниками готовится к какому-то государственному мероприятию, назначенному на первое мая, а потому приставленные ко мне люди развлекают и просвещают меня в силу собственного понимания. За эти два дня пребывания в Санкт-Петербурге я лично познакомился с генералом Бережным, адмиралом Ларионовым, женщиной-полковником госпожой Антоновой (Анна и Феодора перед ней благоговеют). Также я встретился со многими другими замечательными и интересными людьми, вроде оружейного конструктора полковника Федорова, который дал нам с девочками пострелять из своего нового автоматического карабина, созданного под укороченный патрон японской винтовки Арисака.