Война за проливы. Призыв к походу

Но обо всем по порядку. В Болгарии после того моего выступления перед газетчиками мы пробыли еще три дня. На следующий день, когда образованные люди прочли первые утренние газеты, я разом оказался самым знаменитым сербом Болгарии. Оказалось, что все мной сказанное пришлось простым болгарам очень близко к сердцу. К полудню я был главной знаменитостью Софии, меня стали узнавать на улицах, здороваться при встрече, женщины дарили мне ранние весенние цветы, а мужчины – домашнее вино. К вечеру того же дня мои апартаменты напоминали какой-то гибрид винной лавки и цветочного магазина. Если недовольные моим поступком и были, то они предпочитали не показываться на глаза, потому что их могли просто побить, а подготовка мало-мальски организованного покушения все же требует времени. Правда, несмотря на это, Анна и Феодора были на высоте, хотя могу предположить, что хранить меня в толпе от возможного покушения было все же достаточно сложно.

Но когда на следующий день попытка покушения все же состоялась, эта же толпа оказалась мне защитником. Впрочем, никто не ожидал ничего плохого, когда приблизившийся к нам ничем не приметный молодой человек «студенческой» наружности стал вытаскивать из кармана куртки короткоствольный револьвер – вроде того моего «бульдога», о котором так неласково отозвался господин Бесоев. В тот же момент Феодора, вскрикнув и растопырив руки, первым делом прикрыла меня своим телом, а Анна потянула из-под юбок свой пистолет с толстым дырчатым стволом. Я тоже стал вытаскивать из-за отворота кителя свой «Федоров», одновременно стараясь оттолкнуть прикрывающую меня Феодору с линии огня. Настал момент того кошмара, когда девушка прикрывает меня своим телом, чтобы принять на себя мою смерть, а я ничего не могу сделать.

Но, хотя все получилось достаточно бестолково, стрелять ни девочкам, ни мне не пришлось. Люди, стоявшие вокруг нас, воспользовались заминкой покушавшегося на меня преступника, не решившегося стрелять в Феодору, и тут же на него накинулись, схватили за руку, буквально вывернув ее из плеча, и вырвали из намертво согнувшихся пальцев оружие. Потом этого человека бросили перед нами на мостовую и приготовились топтать ногами. Но тут я вспомнил, что он так и не смог выстрелить в прикрывавшую меня Феодору и начал кричать, чтобы этого человека не убивали, а доставили в полицейский участок. Меня послушались, и этому типу досталось всего несколько пинков (однако, как можно было судить, вполне чувствительных). После чего люди подняли его на ноги и повели в участок, а нам с Анной и Феодорой пришлось идти следом. Он шел, громко ругался и утирал рукой окровавленное лицо, а разъяренные люди подгоняли его пинками и тычками в спину. В полицейском участке мы дали краткие объяснения и сразу ушли. При этом стражи порядка никак нас не задерживали и не задавали никаких вопросов-например, кем мы друг другу приходимся и почему мои спутницы носят при себе пистолеты.

В представительстве девочки доложили обо всем подполковнику Бесоеву, и тот отругал нас всех троих за бестолковость. Девочек он ругал как начальник, а меня за компанию, потому что я, с его точки зрения, тоже наделал глупостей, когда пытался оттолкнуть Феодору и открыть себя для выстрелов террориста. Из его слов я узнал много нового о себе и своих интеллектуальных способностях. В ответ я сказал, что, наверное, меня уже не переделать и прятаться за спиной у женщины – не мой удел. Вырос я из такого возраста, да и матушка, единственная моя защитница, умерла, когда мне было всего три года. Но я восхищаюсь храбростью моих телохранительниц, пусть даже они и девушки, поэтому прошу их не наказывать. Я лучше встану рядом с ними плечом к плечу или спина к спине, чтобы вместе победить или вместе погибнуть. Запомните, сказал я, я мужчина из рода Карагеоргивичей, а не дрожащий трус.

В ответ подполковник Бесоев поглядел на меня с сожалением, как на слабоумного, и вообще запретил нам покидать дипломатическое представительство, пояснив, что, к нашему счастью, потенциальным убийцей оказался полоумный дилетант, одержимый геростратовым комплексом. С эсеровским боевиком или религиозным фанатиком (к примеру, турецким) все могло быть намного серьезней и мы бы так легко уж точно бы не отделались. Те поцы, чтобы добраться до жертвы, готовы пристрелить родную мать, а не то что миловидную девицу. Есть там (точнее, были) и такие отморозки, что бомбу в толпу запросто могли бросить, лишь бы достать одного-единственного человека. Немного помолчав, подполковник добавил, что это еще не самое дно, бывает и хуже, но нам об этом знать не надо, потому что тут до этого не дошло. А посему все свободны, кругом все трое через левое плечо – и шагом марш, ать-два.