Война за Проливы. Решающий удар

На Карпатах русская армия вышибла последние австрийские пробки на перевалах… Точнее, не так: австрийцы и богемцы ушли сами, словаки сдались братушкам, а оставшихся мадьяр оказалось слишком мало для того, чтобы сдержать рвущиеся на равнину русские армейские корпуса. А вчера пришла новость, что один за другим капитулировали Краковский и Лембергкий котлы. Краков, превращенный австрийцами в пограничный город-крепость, после воздействия на него русской осадной артиллерии представляет собой груды битого щебня и кирпича – примерно как Кенигсберг сорок пятого года нашей истории. Пушки времен русско-турецкой войны за освобождение Болгарии последний раз сказали свое веское слово в бою. Теперь меньшая их часть займет место в музеях, а большая – отправится на переплавку. Кроме армейской осадной артиллерии, по Кракову били железнодорожные артиллерийские транспортеры, вооруженные устаревшими двенадцатидюймовыми орудиями, снятыми с пошедших на слом допотопных броненосцев Черноморского и Балтийского флотов. При угле возвышения в сорок градусов фугасный снаряд образца седьмого года весом почти в полтонны улетает на семнадцать километров. Вот эти установки, несмотря на фатальное устаревание этих орудий для флота, еще долго будут находиться в строю, и в музеи им пока рановато.

Мы тоже продолжаем продвигаться к Братиславе с боями, больше похожими на стычки с арьергардами вражеской армии, которые, правда, почти не влияют на темп маршей. Скорее, еще скорее, еще скорее. Мы уже прошли горы и вышли на равнину; до Братиславы осталось всего пятьдесят километров – и тут перед нами выставили очередной, скорее всего, последний заслон: несколько батальонов торопливо окапывающегося гонведа и артиллерия, пушки, просто смешные в своей допотопности… На открытой местности это было бы несерьезно и против линейных частей русской армии, а уж против нас могло вызвать только издевательский смех: «И эти собрались с нами воевать?!». До этого момента приданная нам авиация оставалась почти неиспользованной. «Утята» вели разведку, предупреждая о разных неприятных сюрпризах по хода движения, и только. Но тут, пока артиллерия развертывалась с марша для нанесения огневого удара, я разрешил летунам немного порезвиться. Ничего особо страшного: у «утят» легкие бомбы под крыльями и ручной пулемет у наблюдателя-бомбардира. У «ишачков» – такие же легкие бомбы, только четыре, а не две, как у «утенка», и курсовой синхронный авиационный пулемет, стреляющий через диск винта.

Авиационный удар был нанесен по венгерским батареям, совершенно открыто развернувшимся за позициями своей пехоты, и произвел среди мадьяр просто необычайный фурор. Легкие этажерки, стрекочущие как швейные машинки, неожиданно для вчерашних крестьян стали метко кидаться полуторапудовыми бомбами и расстреливать из пулеметов мечущийся личный состав. Но особенно этим событием впечатлились артиллерийские лошади, с истошным ржанием разбежавшиеся по округе. Возможно, этот страх спас их лошадиные жизни, так как их не оказалось на венгерских позициях в тот момент, когда с тяжелым слитным ревом по ним ударили пяти- и шестидюймовые гаубицы. Артподготовка бушевала не больше получаса, а потом в атаку пошли бронегруппы, позади которых маячили одетые в камуфляж цепи морской пехоты. Схватка была коротка: уже к полудню враг был рассечен на две части, опрокинут и частью сдался, а частью беспорядочно отступил.

Как докладывает разведка, это было последнее препятствие на пути к Братиславе – через два дня мы будем там. И если к тому времени в Будапеште не одумаются, то мы умоем руки, выпустив кавалеристов генерала Келлера в рейд по мирным венгерским землям, где нет никаких войск, кроме мелких групп резервистов. А дальше – как в песне: «Пылают над Тисой фольварки, сверкают над лавой клинки, и грабят поместья магнатов чубатые казаки…»

В принципе, кавалерию можно было бы пускать в дело сразу после того, как мы вышли на равнину, но император Михаил свет Александрович понимает, что выпустить конную саранчу на цветущие земли значительно проще, чем потом отменить приказ и поставить «братцев» обратно в стойло. Так что пусть в Будапеште думают быстрее, а то граф Келлер всегда готов как пионер. После того как после капитуляции Австрии и Богемии стало ясно, что крупных пехотных соединений на своем пути мы уже не встретим, следующие за нами армейские корпуса на марше были отодвинуты в сторону, и вперед пошла кавалерия. Еще одно соображение, по которому не хочется пускать вперед конную вольницу, заключается в том, что после победы Словакия целиком отойдет в состав Российской империи, и разорять эти земли нам не следует. Зато Венгрия останется Венгрией, и ее правителям самим предстоит расхлебывать последствия своего тугодумия.