Война за вадьмино наследство. Дилогия

Ничего удивительного, что пожизненное душевное состояние Ким застряло на уровне обиженного на проходящих пыльного половика. Она казалась самой безобидной в компании. Эта глупая уверенность меня в итоге и подвела.

— В палату можно только хозяйке, — заявила медсестра с видом «иди и немедленно успокой своего зверя, деточка.»

Извинившись, я оставила Ким ждать, а сама проскользнула в палату, где держали Рекса. И вот пока я пыталась уверить своего пушистого в том, что выбритая вокруг залитой зеленкой раны шерсть очень и очень быстро отрастет, Ким, степенно сложив руки, ожидала на стульчике в коридоре. А вот того, что подруга займет стульчик аккурат рядом с палатами гнома и грабителя, так и не пришедших в сознание после неудачного налета на банк, мне предвидеть не удалость. На беду, по коридору шел корреспондент газеты «Жуть и кровь Холдона».

Два одиночества встретились, спелись, и так родилась история.

— «…смертельно раненный, но преданный, зверь продолжал ползти следом за хозяйкой. По мраморному полу тянулся кровавый след. Второй болт просвистел в воздухе, вонзаясь в тело хищника. Третий. Четвертый. Но Рекс оставался верен Итаре Кэбот до тех пор, пока глаза не подернула пленка беспамятства, и силы не оставили пушистое тело…» — чуть позже зачитывала Тина дрожащим голосом, громко рыдая и сморкаясь в носовой платок.

— Но все было не так. Стрела была одна, а Рекс жив и скоро поправится, — возмущалась я.

— Тш… — шипела на меня Тина. — Не порть замечательную историю правдой.

Брехня, простите, история о храбром Рексе попала на первую страницу газеты и в рекордные сроки разлетелась по всему городу. Нашлись очевидцы, которые видели, как девушка с рысью гуляла по городу. Собачники с кастинга богачки тоже подлили масла в огонь, рассказывая во всех парках города о рыси, которая считала себя храброй собакой.

Общественность всполошилась и жаждала узнать все больше и больше подробностей. И пока я ногами выталкивала Вовса из своей кровати, репортеры стекались к нашему домику.

Они подходили к забору в предрассветных сумерках, кивками приветствовали друг друга, вынимали раскладные стульчики, кто-то уже шуршал бутербродами и громко прихлебывал из фляжки. Самые нетерпеливые и рискованные пробовали защиту на прочность.

Отчасти я уже свыклась с петушиным пением, будившим по утрам, но просьба:

— Итара Кэбот, разрешите задать вам парочку вопросов, — оказалась слишком радикальной для непроснувшегося организма.

— И-и-и… — тоненько заголосила я, вскакивая и прикрывая ночнушку одеялом.

На мой истошный визг примчались вооруженные подручными средствами девчонки. Ким сжимала в руках скалку, Тина размахивала пилочкой. Завидев на подоконнике открытого окна подозрительного мужика с блокнотом и вопящую от шока подругу, они, не раздумывая, бросились на мою защиту.

— Дамы… Прошу вас. Не надо, — попытался призвать нас к порядку корреспондент газеты, но здравый смысл всегда пасует перед убойным коктейлем из шока, недосыпа и женского испуга.

— Я брал интервью у полярников на отколовшейся льдине, дрейфуя на спасательном плоту в семи метрах, — стенал избитый и вывалившийся из окна журналюга, сидя на кухне, пока я вертела его руку, пытаясь извлечь застрявшую пилочку.

Подруги смирно сидели в уголочке, и только Вовс, прибежавший только под конец свары, с умным видом слушал пострадавшего.

— Я писал заметки на горящей бочке прямо во время передела территории тремя бандитскими группировками. Я даже присутствовал при эвакуации начальной школы. Я верил, что жизнь закалила меня, а работа подготовила к любым неожиданностям, но это…

— Женщины, — развел руками Вовс, и шовинисты согласно кивнули друг другу.

Но самую жирную свинью подкинула мне, конечно же, Тина.

ГЛАВА 19. Защитники

— Горожане, мы не должны закрывать глаза на этот беспредел, — активно жестикулируя руками, будила в общественности социальное сознание Тина.

Общественность, привлеченная на митинг яркими листовками, розданными деятельной подругой, смущенно переглядывалась. Судя по лицам, Тина выбрала не лучшее время, и социальное сознание предпочитало дремать сладким послеобеденным сном. Грустный Вовс, который под присмотром Ким рисовал листовки всю ночь, поднял вверх плакат. Плакат был унылым, как и мое отношение к подобным демонстрациям.

Но дружба она такая… двуличная. Ради тех, кто тебе близок, приходится прибегать к душевным взяткам.

— Как волонтер Общества спасения животных, — продолжала свой призыв Тина, — я не могу пройти мимо столь вопиющего безобразия. Как можно спать спокойно, зная, что где-то поблизости так негуманно обращаются с братьями нашими меньшими.

Толпа поддержала взобравшегося на рассохшуюся бочку оратора неуверенным ропотом. Ким украдкой зевнула. Вовс поднял плакат выше и потряс им. Подозрительные куры притихли на своих насестах. На соседнем участке суетились обеспокоенные проблемами рабочие.

Я потянула Тину за рукав и зашипела:

— Сворачивайся, пока Всеединый не ниспослала нам выходца из нижних кругов ада в лице злого бригадира.