Война Зоны

– Это вопрос, дааа… Придумал! Упырь снял мне кожу с головы и сожрал, теперь нужна пластическая операция.

– Так более правдоподобно, – кивнул он и спросил на ходу: – Правда, что ты аномалии чуешь и можно вот это вот, – он повертел гайку с белым матерчатым хвостом, – не бросать?

– Не бросай. Это и правда лишнее.

То ли Вуд мне верил, то ли был не настолько плохим актером, как хотел казаться. Я не заметил его подозрительности.

Ночью шел дождь, и земля под ногами размокла, мы старались ступать на островки травы, удобнее всего было в сосняке, где опавшая хвоя всегда была чистой.

Вуд пер танком и напоминал кабана в самом расцвете сил. Кто бы мог заподозрить толстяка в такой подвижности! Мы с ним ровесники, из него брызжет энергия, а я еле ноги волоку. И это при том, что в моем рюкзаке – только спальник и сублимированной еды на два дня.

– Пригоршня уже тут ходил, – поделился Вуд. – В Клин и из Клина.

– И я тут был, и тоже к Спруту наведывался за оружием. Так что места знакомые, хоженые.

– После всплеска все меняется…

– Согласен. Тише!

То ли почудилось, то ли я услышал голос, принесенный порывом ветра. Мы замерли, чтоб не шуршала одежда. Вроде ничего… И снова голос, еле-еле различимый, на грани слышимости. И непонятно, где именно находится говорящий.

– Предлагаю не прятаться, – прошептал Вуд. – Они ж не телепаты, и рентген в их головы не встроен, никто в мумие, которая тащится следом, Химика не узнает. Главное – не дергаться.

Голос прозвучал ближе. Скорее всего, мы просто разминемся. В лучшем случае увидим друг друга издали. Но все равно тревожно. Пригоршня говорил, что сталкеры, нападавшие на него под внушением, менялись, их глаза стекленели, они становились похожими на зомби…

А вот и троица сталкеров: два смутно знакомых плечистых бородача в банданах и низкорослый кудрявый хоббит со щеточкой черных усов. Где же я видел бородачей? Что, если в Институте?

Коротышка узнал Вуда, широко улыбнулся и шагнул навстречу, протягивая маленькую ладошку:

– Привет! Надо же! Что ты тут делаешь?

– Да вот, – он кивнул на меня и проворчал: – Салага в передрягу попал, теперь надо его выпроводить. Платит, вот и пошел, дела-то у меня в баре неважные.

На лицах встречных отобразилось то самое презрение, которое бывалые сталкеры испытывают к новичкам и залетным искателям приключений…

Бородачи, похожие на моджахедов, молча застыли, сканируя нас взглядами. Точно они из свиты Иггельда! Сейчас и проверим, узнают они меня или нет. Рука потянулась к пистолету.

– А вы тут какими судьбами?

И тут я увидел то, о чем говорил Пригоршня: коротышка завис, словно он – голограмма, глаза его остекленели, и он пробормотал невнятное:

– Мы тут ходим, ходим вот. Тут, да.

Похоже, они и сами не понимали, что делают. Зато я понимал: ищут меня, того не осознавая, потому и не могут ответить на вопрос.

– Удачи! – Вуд махнул рукой и зашагал прочь, я поплелся за ним, чувствуя себя под прицелом их глаз, рука сама легла на приклад автомата.

Как же хочется обернуться, но нельзя!

– Чего ты спишь? – заорал на меня Вуд и ударил себя по лбу, пришлепывая комара. – Тебе мало того упыря? По сторонам смотри, зелень пучеглазая!

В гневе он был убедителен, как строгий учитель, гоняющий старшеклассников.

Нам беспрепятственно дали уйти, значит, маскировка работает и встречных можно не опасаться. Меня узнают только близко знакомые из Института, Таня узнала бы точно.

– Ты здорово придумал, – оценил маскировку Вуд. – Видел, что с карликом стало? Он словно умер, и глаза – как у дохлой рыбины. Бррр! – он передернул плечами.

– Меня ищут, – прошептал я. – Знают, что жив. Зря в болоте полдня сидел. Сам Иггельд вряд ли выйдет на поиски, ему нужно восстанавливать излучатель, который я разворотил, а его рядовые солдаты не узнают, так что можно не осторожничать.

– Как думаешь, сколько у нас времени? – спросил Вуд, а я замер, ощутив знакомое покалывание и легкий толчок в грудину. – Стой! Поблизости аномалия. По ощущениям, в пяти-семи метрах.

– Мне бы такие способности! – мечтательно вздохнул Вуд.

– Раньше было не так четко, а вот когда оказался между жизнью и смертью, обострились. Так что не завидуй.

Я повертел головой и в трех метрах левее, между двумя соснами, обнаружил клубящиеся искры, напоминающие облако пыли. Вуд их по-прежнему не замечал. Тогда я указал на аномалию:

– Посмотри, «салют». Редкая аномалия, которую не разрядить гайкой.

Вуд заметил ее, побледнел, вытаращил глаза и втянул живот, будто пытаясь казаться меньше, незаметнее для аномалии.

– Да уж, на солнце она незаметна. Гадость еще та. Больше всего боюсь сгореть заживо.

Этот «салют» относительно маленький, метра полтора, бывает, что у такой аномалии радиус метра три, а то и пять. Если подойти на полметра и остановиться, вспыхнет не все тело, а та часть, что ближе всего к аномалии, если же вляпаться полностью, шансов выжить нет. Температура повышается мгновенно, человек рассыпается пеплом, остается только выбеленный скелет.