Войны античного мира: Македонский гамбит.

Что касается сопредельных с Македонией государств, прежде всего Эллады, здесь Рим постарался создать своего рода «буферную зону»: греческие области все до единой, были объявлены свободными (декрет о предоставлении грекам свободы Фламинин огласил на Истмийских играх 196 г.). Иллирийскому царьку Плеврату отошли земли к востоку от Эпидамна, Ахейский союз получил все прежние владения Филиппа в Пелопоннесе и на Коринфском перешейке, включая сам Коринф; Фессалии и Акарнании, вопреки пожеланиям этолийцев, даровали независимость[206]. В Пелопоннесе римляне подавили бунт спартанского тирана Набиса — причем в подавлении бунта принимали участие и македонские отряды, собственными сариссами помогая утвердить в Элладе римское владычество.

Метание пилума.

В 194 г. завершив то ли усмирение, то ли преобразование Греции, Фламинин вывел из крепостей римские гарнизоны и возвратился в Рим — несмотря на угрозу греческим землям со стороны Антиоха Великого, который утвердился во Фракии и к которому бежал после падения Карфагена Ганнибал. Уход Фламинина позволил Антиоху беспрепятственно вести подготовку к вторжению на римские территории. Ганнибал предложил высадиться в Карфагене с 10 000 пехоты и 1000 всадников, изгнать римлян из Африки, а затем перенести боевые действия в Италию[207]. Этот план предусматривал также восстание против римлян этолийцев и македонян и поддержку иберийцев, поднявшихся против Рима. Кроме того, к «сирийскому заговору» примкнул и спартанский тиран Набис.

Начало новой греческой войны приходится на 192 г. Столкновения между спартанцами и Ахейским союзом, поначалу складывавшиеся не в пользу последнего, привели к смерти Набиса от руки наемного убийцы и к присоединению Спарты к Ахейскому союзу; этолийцы между тем завладели крепостью Деметриада. Что до Антиоха, то осенью 192 г. он высадился близ Деметриады с 10 000 пехотинцев, 500 всадниками и 6 слонами.

Филипп Македонский оказался перед нелегким выбором. С одной стороны, вторжение Антиоха давало ему шанс вернуть «под шумок» конфискованные римлянами македонские владения в Греции, а — при объединении с сирийским царем — и возможность восстановить свое влияние в Элладе. С другой — у Македонии не было ни средств, ни сил на новую войну с Римом; кроме того, Филипп не забыл предательства Антиоха, устранившегося от помощи союзнику во Вторую Македонскую войну. Политические соображения требовали, чтобы Филипп поддержал Антиоха, но царь был человеком импульсивным и злопамятным, а потому не воспользовался случаем и предпочел журавлю в небе синицу в руках: македонские части вошли в состав римского контингента, численность которого составляла 3000 пехотинцев.

Антиох захватил остров Эвбея, где и встал на зимние квартиры; вместо того чтобы продолжать войну оружием, он, по выражению Полибия, стал вести ее «чернилами и пером», рассылая по Греции письма с предложением присоединиться к нему. В начале весны 191 г. римляне переправили в Грецию два легиона под командованием Мания Глабриона, усиленные войсками союзников и африканскими слонами; общая численность римской армии в Элладе теперь составляла почти 40 000 человек против прежних 12–14 тысяч у Антиоха (вместе с этолийцами). В сражении при Фермопилах, где Антиох укрепился в ожидании подхода его основной армии из Малой Азии, сирийский царь был наголову разбит и спешно покинул европейское побережье[208].

Филипп в награду за верность Риму получил дозволение сената присоединить к Македонии часть Фессалии и этолийских земель, а также захваченную им Деметриаду. Надо сказать, что царь и в дальнейшем чтил заключенный под давлением обстоятельств союз: когда римляне в 190 г. переправляли войска во Фракию, готовясь к вторжению в Малую Азию, Филипп исправно снабжал их провиантом. А в 189 г. македоняне вместе с римлянами, иллирийцами, эпиротами, акарнанцами и ахейцами разгромили ополчение Этолийского союза и завладели после двухнедельной осады Амбракией, столицей Этолии. За «преданность римским идеалам» Филиппу простили невыплаченную до конца контрибуцию и вернули заложников, а также передали под его протекторат внутреннюю Фракию. Царь между тем рассчитывал на большее — во всяком случае, на фракийские города на побережье, которые по мирному договору Рима с этолийцами отошли пергамскому царю Эвмену.