Войны Богов

– Не куда, а кого, – поднявшись на палубу, Игорь остановился, оглядываясь по сторонам: – Кидают, это когда ты всё сделал, а денег не дают.

– Жуткий у тебя мир, – скакнул вверх-вниз Нап: – Как это можно разумному не заплатить как сам обещал?!

– Да легко. Денег жалко, вот и не платит. Ладно, проехали, рад, что здесь не так, – двинулся он к дальней стороне платформы поглядывая по сторонам.

Сегодня на Станции доминировали Уюсы. Они были повсюду – сидели на перилах, копаясь клювами в своей пушистой одёжке, оккупировали столики, где взгромоздясь на невысокие насесты клевали что-то вроде зерна или гранул из высоких мисок и, небольшими стайками, прогуливались вдоль платформы, о чём-то возбуждённо квохча и чирикая.

Появление Странника не осталось без должного, если не сказать чрезвычайного, внимания.

Разом прекратив свои занятия и смолкнув, они вытянули шеи в его направлении по птичьи склоняя и перекручивая шеи так, что земные совы, славившиеся гибкостью позвонков, замерли бы в восхищении и зависти.

Не ожидавший подобного внимания человек замер, а потом, подгоняемый встревоженным шепотком Напа, медленно двинулся к своей цели – столику у дальней стены, скрытому от посторонних глаз густыми зарослями растений.

Если говорить откровенно, то Игорь, ощущая на себе множество глаз, чувствовал себя крайне неуютно. Если бы не напарник, требовавший от него идти медленно, сохраняя достоинство, положенное представителю своего вида, то он рванул к цели как спринтер, но Нап был неумолим.

– Медленно, помни кто ты! – Жужжал в шлеме его голосок: – Ничего они тебе не сделают – запрещено. Я же говорил. А что смотрят – так пусть их! Странники – редкость, вот и слетелись, ууу… падальщики! Диковинки им захотелось! Главное – не показывай им что…

Выскочивший перед ним уюс был, наверное, совсем юн.

Об этом говорил его рост – он был ниже и худее остальных, про тоже заявляла яркая, не выцветшая окраска перьев и, как бы ставя точку в этом вопросе, желтел короткий небольшой клюв.

– Тебе чего, малыш? – Присел перед ним на корточки Игорь: – Поиграть хочешь? – Он машинально протянул к птенцу руку, намереваясь пригладить того по голове, но юнец, резко отпрыгнув назад, громко чирикнул, выражая своё возмущение и агрессивно распушился, всем своим видом демонстрируя неприкрытый негатив по отношению к человеку.

– Как хочешь, – поднявшись на ноги Маслов уже хотел двинуться дальше, как у птенца что-то блеснуло в поднятой к человеку лапе, а в следующий момент перед Игорем вспыхнула проекция небольшого экрана.

То, что на изображении был человек, не вызывало никаких сомнений. Опрокинутый навзничь, с пробитой в нескольких местах грудью, он пятнал ярко красной кровью покрытый заклёпками пол. Откинутая в сторону рука бессильно тянулась раскрытой ладонью к лежавшему в стороне пистолету, но на ней, пресекая любую попытку завладеть оружием, стояла птичья лапа. Подняв голову выше Игорь разглядел и её обладателя.

Уюс был здесь изображён во всей красе. Гордо воздев крылья, он приподнимал вверх вторую ногу, готовясь вцепиться отливавшими металлом когтями в шею своей жертвы. Глядя прямо на зрителя, птица сжимала в клюве сорванный с человека овальный медальон, обрывки серебристого плетёного шнура которого всё ещё виднелись на шее убитого.

Размещённые выше и ниже композиции закорючки наверняка описывали происходящее, возвеличивая победу над Странником.

– Медальон, – послышался в шлеме тихий голос напарника: – Посмотри, видишь?

Забрало его шлема вспыхнуло и перед ним, увеличенный в несколько раз, появился овал медальона. То, что ему изначально показалось застывшей кровью, сейчас, при увеличении, обернулось двумя колонками символов, выжженных и тёмных, контрастно четких на светлом фоне.

– Это же, – дёрнувшись и едва удержавшись чтобы не вытянуть руку он уставился на знакомое солнышко, расположившееся в самом низу первой колонки: – Знак, на Страже, помнишь?!

Заметивший его реакцию птенец, воспринял её на свой счёт.

Тотчас погасив экран, он расправил крылья и копируя победителя с картинки, приподнял одну лапу.

Щёлк-щёлк! – Когти дёрнулись, издавая неприятный звук и юнец, наверное, чтобы у Странника не осталось никаких сомнений, задрав клюв прочирикал нечто писклявое, явно оскорбительное для человека.

– Он тебя провоцирует, – послышался напряженный шепот Напа: – Не поддавайся!

Ничего не ответив, Игорь шагнул в сторону обходя желторотика, но стоило только ему оставить птенца за спиной, как тот разродился длинной переливчатой тирадой, на конце которой вполне разборчиво прозвучало: – Штрунь-ник?

– Чего ещё? – Развернувшись, он невольно попятился – прямо перед ним, выше его роста, громоздились друг на друга человеческие тела.

Обнажённые и в лохмотьях, с рваными ранами и целые, взрослые и детские, обоих полов, их в этой гекатомбе, объединяло одно – у всех них были вырваны глаза.

Кусая губы Игорь поднял голову выше, ища вершину этой пирамиды, а когда нашёл её, то его кулаки сжались сами по себе.

Над убитыми, сыто приоткрыв клювы и вцепившись окровавленными лапами в толстую ветвь, сидело несколько уюсов.