Воины бури

Я держался поближе к толпе, а та, боясь наших здоровенных скакунов, пятилась к подступающей «стене щитов» Финана. Велев Бергу прикрывать меня со спины, я осмотрел остальную часть форта. К югу виднелись хижины, но в основном все пространство занимала примятая трава со штабелями могучих бревен. В дальнем от нас конце, где его воины образовывали теперь строй, Хэстен затеял строить главный дом – холл. «Стена щитов» противника состояла из трех шеренг и была шире нашей. Шире и глубже, и над ней развевалось старое знамя предавшего меня вассала – выбеленный череп на длинном шесте. Выглядел строй грозно, но люди Хэстена были почти так же перепуганы, как их жены и дети. Некоторые кричали, указывая на нас, – явно призывали идти вперед и драться, но другие оглядывались на дальний угол, где, насколько я мог видеть, шел единственный отрезок стены с пристроенной боевой площадкой. Люди на этих парапетах наблюдали за войском Этельфлэд. Кто-то кричал, обращаясь к «стене щитов», но было слишком далеко, и разобрать слова не удавалось.

– Финан! – гаркнул я.

– Господин?

– Спали те хижины!

Я хотел, чтобы силы Этельфлэд угрожали дальним укреплениям и тем самым заставляли врага действовать с оглядкой. Дым должен был дать нашим понять, что в крепости Хэстена что-то происходит.

– Прибавить ходу! – Я вскинул Вздох Змея, указывая на линию противника. – Перебьем их!

Финан отдал приказ, и «стена щитов» удвоила шаг. Парни начали стучать мечами по щитам, гоня перед собой беглецов.

– Пусть идут, – крикнул я сыну. – Но держи их в середине форта!

Утред понял меня с лету и развернул коня, уведя своих воинов к северной стороне крепости.

– Берг! – окликнул я. – На нашем попечении южный фланг.

– Что надо делать, господин?

– Позволим женщинам и детям идти к своим мужчинам, – ответил я. – Но только строго по прямой.

Прорвать «стену щитов» – работа трудная и кровавая. Две линии воинов сходятся и пытаются сломить друг друга при помощи секир, копий и мечей, но на место сраженного врага тут же встает следующий. Кто бы ни командовал воинами Хэстена в крепости, он выставил против нас три шеренги, тогда как у Финана имелись только две. Наша «стена щитов» была слишком тонкой, малочисленной. Но если нам удастся прорвать их строй, то дерн на холме густо окрасится кровью норманнов. Вот почему я гнал женщин и детей прямиком на «стену щитов» противника. Беглецы любой ценой норовят спастись от грозного стука наших мечей, отбивающих ритм по расписным щитам, поэтому врежутся в стену Хэстена, заражая воинов своим страхом. Их отчаянная попытка избежать наших клинков откроет зияющие бреши в строю ярла, мы вольемся в эти бреши, расколем стену на маленькие группы, которые затем перебьем.

И вот почему наши немногочисленные конники освободили пространство между двумя «стенами щитов»: женщины и дети, видя путь к бегству, устремились к мужьям и отцам. Бергу и мне предстояло позаботиться, чтобы они не смогли обогнуть строй противника с флангов, а уперлись прямиком в щиты воинов Хэстена. Финан, видя, что происходит, заставлял своих прибавлять ход. Мои люди били клинками по ивовым доскам, пели и кричали.

Я понял, что нас ждет легкая победа.

Я чуял страх врагов и видел их робость. Рагналл оставил их тут охранять Эдс-Байриг до своего возвращения, и Хэстен построил свой расчет на изворотливости и лжи. Новые стены снаружи выглядели внушительно, однако то была только видимость: бревна не заглубили как следует и потому они повалились. Мы ворвались в крепость, а за стеной поджидали сотни воинов Этельфлэд, и отряд Хэстена предчувствовал приближение резни. Семьи воинов смешались с ними в отчаянной надежде укрыться за их щитами; Финан увидел образующиеся бреши и скомандовал атаку.

– Убивайте мужчин! – взревел я.

Мы были безжалостными. Теперь, когда я стар и самый яркий свет кажется мне тусклым, а грохот волн о скалы – глухим, я думаю обо всех тех людях, которых отправил в Валгаллу. Скамью за скамьей заполняли эти отважные бойцы, даны-копейщики, стойкие воины, отцы и мужья – те, чью кровь я выпустил и чьи кости сокрушил. Вспоминая ту битву на вершине Эдс-Байрига, знаю, что мог потребовать их сдачи и знамя с черепом опустилось бы, а мечи попадали на траву. Но нашим врагом был Рагналл, который щеголял прозвищем Жестокий. Я должен был дать понять его сторонникам, что нас стоит бояться больше, чем Рагналла. Понимая, что нам предстоит сразиться с ним и рано или поздно наши «стены щитов» сойдутся, я хотел, чтобы в тот миг сердца его людей подтачивал страх.

Поэтому мы убивали. Обуявшая врага паника сама развалила его «стену щитов». Мужчины, женщины и дети сломя голову мчались к воротам за их спиной, но их было слишком много, чтобы пройти через узкий проход, и они сбились в кучу перед ним, и мои люди устроили резню. Мы были жестокими. Мы были дикарями. Мы были воинами.