Воины Карфагена. Первая полная энциклопедия Пунических войн

Италия, 206 г. до н. э

Характеризуя военную кампанию 206 г. до н. э. в Италии, можно сказать, что на всем ее протяжении противоборствующие стороны продолжали находиться под впечатлением итогов битвы при Метавре. Очередными римскими консулами были выбраны Луций Ветурий Филон и Квинт Цецилий Метелл. Оба они были легатами и отличились во время уничтожения армии Гасдрубала, что и способствовало их назначению. Правда, с получением новой должности они ничего не прибавили к своему прежнему послужному списку, и объяснялось это практически полным отсутствием боевой активности в Италии. Казалось, что после тринадцати лет войны наконец наступило перемирие. Сенаторы даже предложили консулам побуждать людей возвращаться к работе на земле: теперь, когда вражеская армия находится далеко на юге Апеннинского полуострова, заботиться об урожае в Лации не опаснее, чем на Сицилии (Ливий, XXVIII, 11, 8–9).

Едва ли не единственной боевой операцией римских войск, состоявшейся в этом году, стал поход консульских армий на Консенцию, главный город Бруттия. Штурмовать его, по-видимому, не пытались, ограничившись грабежом окрестностей. Когда нагруженные добычей римляне проходили через какое-то ущелье, они подверглись нападению бруттиев и нумидийцев. Хотя вначале положение казалось опасным, для римлян все обошлось благополучно, и они не только сохранили обоз, но и почти не понесли потерь. На пути из Бруттия консульские армии вошли в Луканию, жители которой и раньше намеревались оставить союз с карфагенянами, а теперь окончательно признали над собой власть Рима (Ливий, XXVIII, 11, 13–15).

В том, что дело Ганнибала проиграно, не сомневался, наверное, уже никто, в том числе и сам Пуниец. Находясь в Бруттии, где его блокировали многократно превосходившие вражеские войска, он ничего не предпринимал в течение всего года, что было и не удивительно. Колоссальное напряжение, переживаемое им вот уже больше десяти лет подряд, потеря всего, чего ему удалось ценой этого достичь, наконец, гибель брата – все это в конечном итоге не могло не привести к депрессии и чувству полной безысходности. Но вот что удивляло античных авторов и удивляет до сих пор. Даже теперь, когда надежды не оставалось ни на собственные силы, ни на помощь извне, продовольствия и денег не хватало, и, наконец, несмотря на то что, находясь в этом положении, пунийские воины были обречены на бездействие, среди них ни разу не возникло попыток к мятежу или волнениям. Неизвестно, чтобы за время нахождения пунийской армии в Бруттии хоть один из ее отрядов пытался перейти к римлянам, хотя можно не сомневаться, что, имей место такой случай, наши авторы не упустили бы возможности о нем рассказать. Ганнибал по-прежнему мог полностью положиться на своих ветеранов.

Италия, 205 г. до н. э

В Риме мало кто мог сомневаться в том, кто станет одним из консулов 205 г. до н. э. После того как Публий Корнелий Сципион вернулся из Испании, он стал поистине народным героем. Количество желающих принять участие в выборах было самым большим с тех пор, как началась война. Люди съезжались не только проголосовать, но и просто посмотреть на прославленного полководца, любимца Фортуны. Толпы народа собирались и на Капитолии, где Сципион совершал жертвоприношения, и у его дома. Все ждали, что именно ему предстоит победоносно завершить эту войну, что он выгонит остатки карфагенского войска из Италии и добьет противника уже в Африке (несомненно, сам покоритель Испании хорошо постарался для создания соответствующего настроения в обществе). В итоге, в соответствии с волей всех центурий, Публий Корнелий Сципион был избран консулом, а его напарником стал Публий Лициний Красс. Распределение провинций тоже прошло в полном соответствии с желанием Сципиона. Поскольку Публий Лициний Красс занимал должность великого понтифика, ему полагалось оставаться в Италии, поэтому он без жеребьевки взял себе Бруттий, уступив Сципиону Сицилию (Ливий, XXVIII, 38, 6–12).