Воины Карфагена. Первая полная энциклопедия Пунических войн

Первой с обеих сторон вступила в дело пехота, и в течение продолжительного времени борьба шла на равных. Надеясь добиться перелома в ходе боя, Квинктилий Вар вместе с сыном Марком повел в атаку всю легионную конницу. Магон отреагировал незамедлительно, введя в бой слонов. Их вид, рев и запах настолько напугали незнакомых с такими животными римских лошадей, что они совершенно вышли из повиновения, и конница потеряла боеспособность. Положение римлян становилось все более угрожающим, один из преторских легионов (двенадцатый) понес настолько тяжелые потери, что был бы опрокинут, если бы не подошедший ему на подмогу резервный тринадцатый легион. На него Магон бросил свой пехотный резерв, но составлявшие его кельты были быстро рассеяны. Дело решил одиннадцатый легион, атаковавший слонов. Животных забросали дротиками, в результате чего четыре слона были убиты, а остальные повернули на своих. Этим сразу же воспользовались римские всадники, постаравшиеся развить наметившийся успех. Пунийцы начали отступать, но первое время, благодаря стараниям своего полководца, сохраняли боевой порядок. Развязка наступила, когда Магон получил тяжелое ранение в бедро и был вынесен из строя, после чего отступление пунийцев перешло в бегство. Впрочем, даже из изложения самого Ливия итог этой битвы трудно отнести к бесспорным победам римлян. Об этом говорят приводимые им данные о потерях: до пяти тысяч убитых у карфагенян, две тысячи триста – у римлян, в том числе три военных трибуна (Ливий, ХХХ, 18). Для того чтобы подорвать боеспособность армии Магона, такое количество погибших выглядит явно недостаточным, и, очевидно, именно его рана послужила основной причиной того, что пунийцы прекратили сражение и не смогли продолжать дальнейшее продвижение в глубь Италии.

На следующую ночь Магон снялся с лагеря и отступил к лигурийскому побережью. Там к нему прибыли гонцы из Карфагена с приказом правительства как можно скорее возвращаться в Африку, так как действия Сципиона поставили пунийское государство в такое положение, что о войне в Италии приходилось забыть. Ничего другого в сложившейся ситуации Магону и не оставалось. Полноценно руководить армией он не мог, а неудачный исход сражения неминуемо должен был повлечь за собой измену лигурийцев. Погрузив свои войска на корабли, он отправился в Африку. О дальнейшей судьбе брата Ганнибала сохранились весьма разноречивые сведения. Со слов Аппиана следует, что спустя два года он был все еще жив и находился, очевидно, на севере Италии, где продолжал набирать армию кельтов (Аппиан, Ливия, 49). По Зонаре, он прибыл в Африку, но был снова отправлен в Италию (Зонара, IX, 13, 10), а согласно Корнелию Непоту, он уже после окончания войны бежал из Карфагена и погиб, возможно, при кораблекрушении или был убит своими рабами (Непот, Ганнибал, 8). Но наиболее достоверной выглядит информация Тита Ливия, в соответствии с которой Магон умер от раны во время морского перехода в Африку, как только его корабли миновали Сардинию (Ливий, ХХХ, 19, 5). В любом случае ни один из источников не говорит, что Магон сколько-нибудь заметно участвовал в событиях, происходивших после его поражения от римлян в стране инсубров, будь то в Италии или в Африке, что, учитывая его статус, кажется совершенно невозможным.

Тем временем на юге Италии армия консула Гнея Сервилия продолжала постепенно сокращать территорию, подконтрольную Ганнибалу. Исход войны был очевиден всем, и города Бруттия (в их числе Авфуг, Берги, Безидии, Окрикул, Лимфей, Аргентан) один за другим сдавались консулу. Тогда же произошло последнее сражение между римским консулом и Ганнибалом на территории Италии. Единственное, что о нем известно достоверно, – это место, и то весьма приблизительно: окрестности города Кротон. Кто вышел из него победителем – тоже не ясно, по крайней мере, Тит Ливий резко отрицает данные Валерия Антиата о пяти тысячах погибших со стороны пунийцев; очевидно, по его мнению, эта цифра завышена. Но даже если Ганнибал тогда и победил, использовать плоды своего успеха он был не в состоянии, хотя бы по той причине, что к нему, как и к Магону, прибыли послы из Карфагена с требованием покинуть Италию, чтобы спасать родной город.