Войны Московской Руси с Великим княжеством Литовским и Речью Посполитой в XIV-XVII вв

В заключение можно сказать, что Годуновых погубили недооценка противника и невежество в вопросах военной стратегии. Чтобы убедиться в этом, достаточно взглянуть на карту. Кратчайший путь из Литвы в Москву проходил через Смоленск, Вязьму и Можайск. Однако Самозванец пошел кружным путем через Чернигов и Новгород-Северский, то есть на 300—350 верст южнее.

Он поступил так не случайно. На берегах Десны и Сейма за предыдущие 100 лет были построены многочисленные крепости и остроги для защиты южных границ Московской Руси от литвинов и от крымских татар. Но в тамошних гарнизонах большей частью служили опальные, «худородные» и проштрафившиеся дворяне и стрельцы. Участвовать в разных стычках им приходилось часто, тогда как жалованья едва хватало на пропитание. Поэтому появление «царевича Дмитрия» для многих служивых людей стало почти что «манной небесной». Каким другим способом они могли бы получить богатство, чины, покинуть остроги, вокруг которых постоянно рыщут злые татары и переселиться в хоромы в Москве?

Поэтому, пребывая в районе Чернигов — Стародуб — Кромы — Рыльск, Самозванец мог проигрывать сражения, нести потери и, тем не менее, продолжать войну. Из Речи Посполитой к нему шли толпы безземельных бедных шляхтичей. С Днепра и с Дона устремлялись казаки. Наконец, в упомянутом районе хватало своих собственных авантюристов.

20 июня 1605 года «царевич Дмитрий» (кто бы он ни был на самом деле) торжественно въехал в Москву. С того дня, когда он пересек Днепр (13 октября 1604 года) прошли 8 месяцев и одна неделя. Совсем недавно его называли в Москве «вором» и «расстригой». Теперь же десятки тысяч москвичей падали на колени, приветствуя «царя Дмитрия» восторженными воплями.

Для коронации срочно требовался патриарх. 24 июня этот титул получил рязанский архиепископ Игнатий, грек по национальности, бывший раньше архиепископом Кипра. Он приехал в Рязань в царствование Федора Ивановича. Ранее Игнатий первым среди церковных иерархов признал Самозванца. Он также оказался единственным архиепископом, прибывшим в Тулу встречать «истинного, царя». Коронация состоялась 20 июля.

Официально став царем, Дмитрий немедленно вернул в Москву сосланного Борисом архимандрита Чудова монастыря Пафнутия, сделав его митрополитом Крутицким. Так он отблагодарил своего чудовского покровителя. Зато архимандрита Чудова монастыря, назначенного Борисом, тут же отправили в ссылку. Заодно бесследно исчезли несколько иноков Чудова монастыря. Надо полагать, они знали много лишнего.

Из всех московских бояр Самозванец наградил только Романовых, которых Годунов некогда отправил в ссылку, но еще 17 сентября 1602 года велел вернуть их в Москву. С той поры все они, за исключением Филарета, сосланного в Антониев-Сийский монастырь (в 90 верстах от Холмогор), оказались на свободе. Кто состоял на царской службе, кто вольно жил в своих поместьях.

В начале июля 1605 года в Антониев монастырь прибыли посланцы Самозванца и с почетом увезли Филарета в Москву. Там патриарх Игнатий возвел его в сан митрополита Ростовского. А прежнего здешнего митрополита Кирилла Завидова без всяких объяснений просто выгнали. Младший брат Филарета Иван Никитич Романов получил боярство. Единственный сын Филарета, девятилетний Миша (будущий царь) стал стольником.

За что такие щедроты? Напрашивается лишь один вывод: бояре Романовы были в сговоре с церковными заговорщиками — Пафнутием и компанией. Теперь благодарный авантюрист платил по счетам. Были ли они удовлетворены наградами? Этого мы не знаем.

Вот как описан победный марш Лже-Дмитрия в «Дневнике Марины Мнишек»:

«Дмитрий отправился в Польшу. Там он жил у сыновей одного шляхтича Гойского и учил детей. Потом от него пошел в Бражню /Брагин/, местечко князя Адама Вишневецкого. И тут сначала игумену (так называют старшего над чернецами) открылся, а игумен князю Адаму о нем рассказал. А князь, вызвав Дмитрия к себе, по-всякому у него допытывался, действительно ли он наследник московского престола.

Убедившись в том, что это правда, князь снял с него монашеские одежды, переодел его в польское платье и отвез к князю Константину Вишневецкому, зятю воеводы сандомирского. Князь же Константин привез его к пану воеводе, а пан воевода к королю его милости в Краков. Возвратившись с ним назад, воевода составил экспедицию и повел Дмитрия на Москву с несколькими тысячами войска.

Сперва, когда наши на границе подошли к первой московской крепости, называвшейся Моравск, тамошняя чернь, связав воевод, отдала царевичу и крепость, и слободы. А оттуда пошли к другой крепости Чернигов, где также чернь, связав воевод, вступила в войско царевича и присягнула ему. И после пошли наши под Новгородок, третью московскую крепость, в которой застали войско, состоявшее из двора Борисового, и до тысячи стрельцов там оборонялось. Восемь недель пытались наши взять эту третью крепость. Пока длилась осада, по точным подсчетам, пришло на помощь «Москве» 40.000 человек, но наши их, с Божьей помощью, разбили в последний день декабря 1604 года».