Войны новых технологий

Хотя в комментариях к книге Б. Лившица говорится, что у пифагорейцев не было четвертой степени посвящения в их эзотерическое учение, это не так, четвертая степень все же была (см. детальное исследование [17]). То есть даже на уровне науки мы уже потеряли уровень дореволюционной гимназии и его знания.

Кстати, поскольку правое полушарие позволяет сосуществование противоположностей, то можно признать ярким проявлением этого квантовую физику, которую тоже отталкивают представители классической физики (см., например, исследования на тему, как хиппи спасли квантовую физику [18], где говорится среди прочего и то, что только восточная философия позволила им понять этот синтез противоположностей (см. также на эту тему книгу Ф. Капры «Дао физики» [19]).

Среди технологий изменений следует выделить поле сильного влияния, где есть два полюса: шок и экстаз (Эйзенштейна использует термин пафос [20], уделяя ему много внимания, см. также мнения относительно экстаза в мистицизме [21]). Это ситуации, где человек не управляет собственными эмоциями, а скорее они управляют им. Информация, которая вводится в это время, остается навсегда. Эйзенштейн вообще задавал всю сферу искусства как логическую, то есть это тоже можно рассматривать как достаточно четкую ссылку на правое полушарие, когда еще о распределении мозга даже не было известно.

Шок возвращает человека на доинтеллектуальной уровень (экономисты, а не только военные или политики активно эксплуатировали эту технологию для невозврата социосистемы с пути либерального капитализма [22]). Но, по сути, это не единственный вариант ввода хаоса в головы, ведь все сегодняшнее телевидение постсоветского пространства эксплуатирует ту же технологию. Никто из нас раньше и не мог подумать, что на экранах телевидения будет брать верх синтез осовремененного варианта индийской мелодрамы, над которой все в советские времена только смеялись. Мелодрама как раз и активирует доинтеллектуальные свойства человека, который именно на этом уровне чувствует себя комфортно.

Правда, В. Сурков написал сегодня максимально положительные слова об индийской мелодраме прошлого, которая несла четкое противопоставление добра и зла на экране [23]. Он подчеркивает еще один аспект: там каждый мог внезапно оказаться сыном магараджи. То есть имела место спасительная психотерапия для каждого человека.

Пожалуй, и все революционные ситуации с точки зрения не организаторов, а массового сознания тоже являются результатом работы правого полушария хотя бы потому, что никто не думает о возможных негативных последствиях рационально, а все плывут в водовороте эмоций. Бархатные и цветные революции можно понять как бескровные еще и потому, что в них активную или пассивную роль играет сама власть. Если бархатные революции делали сама власть, ЦК и КГБ, которые направляли их против местных властей (примеры: Чехословакия, Румыния, Прибалтика), то в цветных революциях (украинской или грузинской) власть не мешала нужному развитию событий, поэтому и Шеварнадзе, и Кучма сохранили свой статус и после революции. То есть здесь власть была не организатором, а наблюдателем. Перестройка и Горбачев были синтезом двух вариантов: они организовали то, что потом отразилось на них самих.

Цветные и бархатные революции были смысловыми войнами, благодаря чему в них не было погибших. Они меняли исключительно элитные списки и только среди политиков. Потому элиты, художественные или научные, оставались неизменными. Перестройка тоже была смысловой войной, поскольку главной технологией стал «перевод»: враги становились героями, а герои врагами. Например, Троцкий или Бухарин получили статус героев, а советское прошлое стало враждебным настоящему. Именно поэтому перестройка всегда продолжается термином гласность, то есть она была чисто информационным инструментарием, когда все получало миллионные тиражи. Этот инструментарий был продлен до переименования улиц и площадей, сноса памятников и установки на их месте других.

Сегодня мы проходим смысловую войну, в которой происходит деинтеллектуализация общества. И это касается не только чисто интеллектуальных сфер образования и науки, но и сфер касательных, например, музыки. Юрий Шевчук говорит о фоновом характере современной музыки: «Это промывка мозга, это понижение языка, личности, культурных ориентиров» [24].

П. Бурдье предложил сферу символической борьбы в том плане, что каждый социальный сегмент имеет собственные символы, которые выделяют именно его стиль жизни [25]. И возникает четкое разделение общества на социальные классы по типам символов. Гуманитарные интервенции могут иметь вполне незаметный продукт в своей основе, но он будет иметь существенные последствия для трансформации или массовой, или индивидуального сознания. Именно поэтому во время холодной войны выставки американского абстрактного искусства финансировались ЦРУ [26–28]. Это делалось, чтобы доказать интеллектуальную свободу и креативность США в противовес СССР.