Воины облаков

Может и ещё кто-то попробовал бы завалить её в кустики, но каждый из них, по своим причинам не стал этого делать, хотя и был не против. Но, в таком случае неудача, да ещё такая явная, вызывает только смех над неудачником, да ещё внутренний вздох — хорошо не я вляпался.

Молодой солдат, кроме того, ещё не вошёл в братство тех, кто был вместе в разных серьёзных заварушках. Он только недавно нанялся в армию правителя. Раззява деревенская. С женщиной не справился.

У шамана хватило выдержки не накалить обстановку ещё больше. Только глянул на Ирину. Вот сидит, травку жуёт. Исподтишка кулак показывает. Не лезь!

— Ударился? — только и спросил он у, мотающего башкой, горе-воина. — Головку перевязать?

Солдаты заржали ещё громче.

— Одеться забыл! — крикнул один из них, вставая. Он взял за локоть товарища и повёл обратно к реке. Это был старый воин, который руководил десятком.

Вернулись они вдвоём. Одетыми. В обе рубахи. К ране на голове добавился фингал под глазом. Пушак глянул на ссадину и плеснул на неё из бутылочки, которой только что пользовался для моей раны.

— Были б мозги, голова болела б, — сказала Ирина и потянулась за картофелиной в костёр.

Солдаты её не поняли, а Пушаку шутка настроение подняла мало.

Вечером решили отдохнуть. У Чаупи-тута нога сильно болела. Ирина улеглась между ним и шаманом и быстро засопела. Мальчик не мог заснуть, ранку на пальце дёргало.

Постепенно сон всё же сморил его. И на этот раз один из его “необычных”.

Высокие терракотовые стены. Старик чиму достаёт из огромной печи, с чёрной от копоти внутренней поверхностью, статуэтки, чаши и кувшины маслянисто-чёрного цвета. Ни одного простого и гладкого предмета обихода. На каждом, какая-то жанровая сценка из жизни. Изображения людей, гораздо реже животных. На многих мужские пары занимающиеся любовью. Все эти вещи на носилках несут в храм рабы. От продажи части из этого товара, прийдут средства на еду и одежду для учеников. Храмовая стена похожа на желтое осиное гнездо своим ромбовидным узором. Внутренние дворики засажены деревьями, и, под сросшимися кронами, густая тень. Здесь темно даже в солнечный полдень. Так и должно быть в храме Тёмной луны.

Шаман, в высоком колпаке на совершенно лысой голове, выбирает предметы с любовными сценами и несёт в квадратный двор с водоёмом. Вечер. Луна отражается в воде. На стенах здания, в нишах, появляются новые ритуальные сосуды. Каждый из них мальчики могут использовать как пример. Пары жрецов-убийц должны быть связаны не только смертью, но и любовью. Каждая из них тщательно подобрана и с младенчества растёт вместе. А занятия сексом — очень нужная эмоциональная замена несуществующей семье. Если мальчики недостаточно усердны в занятиях, их разлучают на время.

Ночь — час упражнений и учебных боёв. Под звёздным небом и внимательным оком Матери-Луны, грациозно сражаются пары мальчиков и взрослых мужчин. Они дерутся обнажёнными. Их вещи, пара сандалий и сосуды с ритуальным напитком: кровь смешаная с пальмовым вином, ровным рядком разложены у стены. Закончив занятие, они входят в водоём по пояс и поют песнь Луне. Воющие звуки напоминают песни горного волка в зимнюю ночь. Он тоже поёт луне свою песню.

Только в отличие от животных в песне человека всё же можно услышать осмысленую речь.

Пять пар, зрелых сильных мужчин, готовы к дальнему пути. Шаман даёт им последние наставления. Цепочкой, действительно похожей на волчью стаю, преследующую гуанако, они выходят в ночь.

29ноября.

Отряд приграничной крепости возвращался из ежедневного рейда вдоль своего участка границы чачапойя. Мы встретились у подножия холма, на котором, как на самой возвышеной стратегической точке здесь, построена крепость Акангау. Она была названа так из-за, селившихся в окрестностях, чёрных соколов, носивших это имя.

Нас передали, что называется, из рук в руки. Крепостной шаман, тот самый у которого я выцыганила кинжальчик, обрадовал меня подарком. Кинжал с моим собственным знаком. Представляете, теперь у меня есть свой знак среди шаманов чачапойя. Конечно без настоящего посвящения это скорее комплимент, но форма, полая ручка для яда, всё как у настоящего. Тот к которому я так привыкла, пришлось вернуть. Старый шаман и так нарушил правила, отдав кинжал посвящённого в чужие руки.

Все отличительные знаки, на ритуальном оружии и заколках для одежды, делали из бирюзы разных оттенков. Заколки, как знаки дружбы и взаимопомощи, шаман мог отдать, кому посчитает нужным. Их и понаделать можно сколько захочешь. А кинжал у каждого свой. Даётся после похода в Храм, вместе с новым именем. У знаков своя иерархия. Хищные животные и птицы — знаки высших. Вот у Пушака кондор. На моём новом кинжальчике был знак вне категорий — фигурка девушки из светло-голубой бирюзы на фоне золотого солнечного диска, с короткой бахромой острых лучей.