Войны за Иисуса. Как церковь решала, во что верить

В такой обстановке было крайне трудно найти единую формулировку, поскольку та или иная фракция отвергала любые предложения. Нужно было создать текст, отражавший мысли Кирилла, но без тех крайностей, которые у него появились на поздних стадиях борьбы с Несторием. Любой компромиссный вариант предполагал отдание дани памяти Кирилла и прославление его трудов, оставляя на совесть читателя решение, какие части его переписки имеются в виду. В итоге собор создал общий документ на основе умеренных посланий Кирилла к Несторию, Примирительного соглашения Кирилла с Антиохией 433 года и Томоса папы Льва. На заседании, состоявшемся 17 октября, собор принял «Правило веры, содержащееся в Символе веры Никеи, подтвержденное Константинопольским собором, изложенное в Эфесе Кириллом и изъясненное в Послании папы Льва, когда он осудил ереси Нестория и Евтихия»[324].

Двадцать второго октября открылось пятое заседание собора, наиважнейший момент всего, что происходило в Халкидоне, где возникли споры о значимых предметах веры. Сначала был зачитан черновик с формулировкой доктрины, и эту часть заседания намеренно не вносили в протоколы. Отцы собора понимали, что им предстоит большая работа, чтобы снять возражения недовольных и в итоге достичь консенсуса, не устраивая споров о каждом этапе подготовительного процесса. Черновик оказался несовершенным. Удивительно, что в нем не упоминалась Theotokos, Богородица, – а это был символ идей Кирилла и того, что собор не идет ни на какие компромиссы с несторианами. Поскольку многие того пожелали, термин был включен в документ при всеобщем одобрении[325].

Но куда более сложной частью дискуссии был другой вопрос: был ли Христос из [ek duo physeon] двух природ или в [en] двух природах. Почти наверняка в черновике использовался предлог «из», что можно было истолковывать по-разному – и это составляло как сильную, так и слабую сторону формулировки. Убежденный монофизит охотно бы согласился с тем, что Христос появился из двух природ, которые, соединившись, стали одной – именно так думал Евтихий. Но выражение «в двух природах» не содержало такой лазейки, оно ясно давало понять, что две природы сохранились и после их соединения. Так учили папа Лев и западные христиане, так мыслила и антиохийская школа, и потому именно представители Рима и Антиохии настаивали на том, чтобы «из» исправили на «в».

Это вызвало ярость большинства епископов, которые начали проклинать «богоборцев» несториан. Представители Рима сказали, что, если понадобится, они могут созвать новый собор в Италии, на что епископы ответили криками, которые можно передать так: «Отправляйтесь в свою Италию! Нам здесь не нужны несториане». Другие зафиксированные шумные возгласы – или «восклицания», как их называли, – демонстрируют нам ненависть собравшихся ко всему, что хоть отдаленно напоминает о Нестории. «Августа изгнала Нестория!» – кричали одни, то есть: помните, что Пульхерия возглавила борьбу с Несторием, и нам ни в каком виде не следует его возвращать. «Изгнать еретиков! Дева Мария – Богородица… Изгнать несториан! Христос – Бог!»[326]

Вопрос о предлогах ek и en грозил завести в тупик собрание, которое ранее очевидно шло к успешному завершению. Единство было сохранено только благодаря вмешательству имперских чиновников, которые не желали видеть расколов в церкви в тот момент, когда империя из последних сил защищала свои границы. Они также ожидали, что собор опубликует официальное постановление – это бы соответствовало претензии Маркиана на роль нового Константина. Если Константин даровал миру Никейский Символ веры, Маркиан заслуживает сопоставимого по масштабу памятника – хотя бы в виде Халкидонского определения, если не полноценного Символа веры. Чиновники настаивали на компромиссе и сформировали комитет по подготовке окончательного документа, причем сделали так, чтобы туда вошли сильные представители Сирии и Рима. По ходу его работы чиновники напоминали епископам, что те уже согласились на формулировку «в двух природах». Кроме того, говорили они, разве упоминание Theotokos в исправленном тексте не доказывает, что в нем нет никакого несторианства?[327]

Наконец епископы – многие крайне неохотно – достигли согласия. Документ подписали 452 епископа – это было куда больше, чем в Никее и на обоих соборах в Эфесе, кроме того, здесь были хорошо представлены разные части христианского мира, что вполне оправдывало притязания собора на статус вселенского[328]. Такая широкая поддержка придавала особый вес вероопределению, созданному собором.

Провозглашение веры