Воитель

Да ведь кому неизвестно: если бы волочились только за красавицами и красавицы соблазняли только красавцев, разве кипело бы так человечество от любовных страстей? Но тема эта особая, обширно изучаемая всеми писателями мира, и я не буду касаться ее — едва ли смогу прибавить что-либо полезное к накопленному опыту. Мне бы попроще, понятнее о жизни нашего Села… Словом, Антип Тимофеевич Сталашко был умиротворен и под присмотром Ульяны занялся исполнением обязанностей директора рыбозавода и главы нашего таежного поселения, так как тогда не было здесь еще сельсовета. Позже, правда, она не уберегла своего Антипа от Мосина, но это не ее вина: даже цепкие пальцы Ульяны не удержались бы на жестком бобрике Мосина.

Смотрю, Аверьян, тебя заинтересовал вон тот бело-стеклянный терем. Как светится на солнце! Прямо-таки хрустальное чудо посреди тайги. Сказка. Фантазия. К нам зампредоблисполкома прилетел как-то, вышел вон из того перелеска, за которым «Аннушки» приземляются, остановился и очки давай протирать: туманец был, а сверху солнце — и сияет неправдоподобно Дворец Ерина (так мы называем терем, по фамилии строителя). Почудилось это гостю видением, не верил моим словам, пока вплотную не подошел и не убедился, потрогав руками, что перед ним самое реальное строение. Ну, Дворец мы еще осмотрим и с Ериным познакомимся, а пока договорим о Сталашко.

Таких руководителей ты наверняка знавал, Аверьян, их называли «практиками», и до войны на этих практиках держалось все хозяйство, в отдаленных местах тем более: старых «спецов» было мало, и не очень-то доверяли им, новых только готовили. Выдвигались практики по принципу: инициативен, честен, с людьми ладить умеет — годен на руководящую работу. А что производство не знает, так ведь «не боги горшки обжигают», научится, вникнет, поведет за собой массы… Это позже, в пятидесятые, начали говорить: «Не боги горшки обжигают, но обжигают их мастера!»

Вот и прибыл к нам таким выдвиженцем Сталашко. Ему предстояло в короткий срок стать практиком. И он стал. Через месяц-два хозяйски расхаживал по пристани, засольным цехам, холодильникам, даже старого мастера икрянщика смущал своей суровой осведомленностью: войдет, подденет совком только что засоленную икру, пристально осмотрит «на внешний вид», положит на язык, «прислушается», определяя вкус, и, крякнув, наотмашь разгладит усы. Понимай, как хочешь, но трудись с полным приложением сил и знаний: директор бдит! С казачьей поговоркой «Оседлаем, пришпорим!» ему пришлось расстаться, потому что ее быстро переиначили, и Сталашко частенько слышал вслед себе: «Ну, лихой у нас Насядем — прищучим!» Вовсе без какой-либо прибаутки он, пожалуй, не мог — любил пошутить, крепенько выразиться — и теперь говорил рыбакам, всем, кого хотел подбодрить: «Хватай за зебры и держи!»

Вот это: «хватай, держи», а удастся — прихвати и чужое, но так, чтобы тебе не попало, было главным в натуре Сталашко, можно сказать, его природным даром: от землепроходцев, наверное, степняков, вояк отчаянных, коим приходилось надеяться только на себя. Не скупясь, он возил в район и область икру, балык, тешу, ублажал снабженцев, вышестоящих приглашал в рестораны, на медвежьи, лосиные охоты — и такой вот, «лаской и смазкой» добивался поощрительных ссуд и фондов. А что делать, если «без гвоздя нужного не сколотишь и нужника», как говаривал Сталашко. Помнится и такой случай. Узнал он: по реке вверх поднимается баржа с кирпичом, кровельным железом, дизельным топливом в бочках, еще чем-то ценным, — все для соседнего рыбозавода. Немедля выехал на своем директорском катерке (обзавелся быстроходным транспортом) с дарами и крепкими напитками, сутки доказывал капитану буксира и шкиперу баржи, что груз по ошибке направлен не ему, что был у него телефонный разговор с областью, да и вообще вверх им не пройти — вода малая, на перекатах застрянут, наголодаются, баржу потопят. Убедил. Завладел товаром. Капитана и шкипера едва не засудили после, а Сталашко устным выговором обошелся, пообещав впредь не пиратствовать. Но пиратствовал, хоть и с меньшим нахальством, то баржонку соли, тогда дефицитной, плутовски перехватит, то вне очереди продукцию своего рыбозавода отгрузит… Находчивым, напористым, с фронтовой хваткой тогда многое прощалось, жили-то еще как бы по военному времени. Наш Антип Тимофеевич хорошо это понимал. Он быстро угодил в перспективные, затем — в передовые руководители. О нем узнали область и край. Фонды потекли к нему. И ожил захиревший было наш поселочек, начал вырастать в Село. Сталашко построил электростанцию, расширил старые и возвел новые цеха рыбозавода, можно сказать, отстроил новый завод, внедрил кое-какую механизацию, замостил деревянными тротуарами улицы, построил клуб. Стали приезжать новоселы.