Войти в одну реку, или Воспоминания архитектора

Когда противники сошлись на выбранном месте, то оказалось, что один из пары привезенных пистолетов имеет надломленную рукоятку, и решено было метать жребий, кому достанется поврежденное оружие. Сломанный пистолет достался Ломоносову и тогда Вадбольский изъявил желание прекратить поединок при условии, что Ломоносов принесет свои извинения за необдуманный свой поступок, но Ломоносов отказался, сказав, что под дулом пистолета он не согласен приносить извинения. Казалось бы, из этих слов можно было заключить, что при других обстоятельствах он согласился бы протянуть руку товарищу, стоило только отложить дуэль, тем более что для этого были основательные причины. Но этого не произошло, и врагов отвели на определенное расстояние от барьера. По счету «три» Вадбольский выстрелил. Пуля попала Ломоносову между глаз, он умер раньше, чем коснулся при падении земли. Казалось бы, возможность забыть этот факт должна была стать самой желательной мечтой Вадбольского, но товарищи его понимали иначе и, одев пистолеты в торжественную и богатую оболочку, они как бы «приглашали» его помнить этот ужасный день как день геройского поступка. Вадбольский был приговорен судом к аресту на несколько месяцев в крепости и к некоторым ограничениям по службе. Впоследствии одно из этих ограничений было снято, и ему разрешили поступить в Академию Генерального штаба, которую он и окончил. Дальнейшая его служба мне неизвестна, и мне более не приходилось с ним встречаться, но после этого рассказа я удивлялся, как он мог еще при моем посещении спокойно играть в карты, в эти подлые азартные игры.

Я знаю, что в некоторых гвардейских полках были удивительно стеснительные условия службы. Например, в одном полку существовали традиции, когда каждый офицер обязан был иметь особенно дорогой установленный сервиз фарфора, хрусталя и серебра, который подавался на торжественных обедах по случаю разных торжеств. Вновь поступивший в полк офицер должен был внести большую сумму или связаться с полковой кассой большим долгом на приобретение этого сервиза. Свободные сервизы офицеров, выбывших из полка, выставлялись в особых витринах на стенах в столовой и иногда служили пополнением при многолюдных собраниях с приглашенными гостями.

В другом полку было обязательство каждый год в день полкового праздника надевать совершенно новый мундир, и у офицеров накапливалось этих мундиров по нескольку штук, так как обычно они носили сюртуки и надевали мундиры только в особых случаях. Так как все шили свою форму у определенных портных, то была исключена возможность выдать за новый уже поношенный мундир, и такой поступок был бы истолкован как грубое покушение на традиции полка. Я знаю, что в других учреждениях эти проблемы решались проще. Например, у сенаторов были мундиры с таким количеством золотого шитья, что новый мундир стоил более пятисот рублей, и многие вновь назначенные сенаторы не имели возможности скоро собрать такую большую сумму. Тогда на помощь к ним являлись курьеры и сторожа сената, игравшие роль посредников, и любезно предлагали старые мундиры, с которых можно было шитье спороть и почистить, и тогда мундир обходился всего лишь в полтораста рублей. И вот новичок-сенатор был выручен, вдова сенатора заработала на мундире покойного мужа, а сторож сената получил свою долю посредника.

В гвардейских полках очень не любили, если за какие-нибудь заслуги или по случаю к ним переводили офицеров из армейских полков. Таких офицеров с трудом принимали в свою «офицерскую семью» и часто принимали меры к тому, чтобы такого нежелательного товарища выставить в другой армейский полк. Один из армейских офицеров, переведенный в гвардейский полк, не имел достаточно средств, чтобы участвовать в товарищеских взносах на устройство разных увеселительных пикников, каруселей и конкур-эпиков. Он держался в стороне и никогда не принимал участия в общих праздничных собраниях. Но его обвинили в том, что он был на устроенных каруселях и веселился за счет своих товарищей, чем нарушил товарищескую этику, и поэтому его привлекли к полковому товарищескому суду. Несмотря на представленные доказательства его присутствия в тот вечер в другом месте, он был обвинен и приговорен к исключению из полка со всеми тяжелыми последствиями этого исключения. Так как на товарищеский суд чести нельзя было никуда подавать жалобы, то обвиняемый пошел на крайнее средство: вынул из кармана револьвер и выстрелил в председателя суда, ранив его в плечо.