Вокалистка

— Вероника Игоревна, это первый концерт. Пятьсот билетов ушли по номиналу через театральные кассы, мы перепродали только двести. Максимум по двадцать-тридцать рублей. Так и было задумано для раскрутки.

— И что дальше? — недоумевала директор.

Якобсон отдернул штору и показал в окно на выходящих зрителей.

— Вы слышали овации? Посмотрите на толпу — все в восторге! Первые зрители обеспечат сарафанное радио, возникнет ажиотаж. Завтра у нас два концерта. Оставьте по сто билетов для нужных людей, остальные я продам через спекулянтов. Билеты уйдут по пятьдесят-сто рублей, я вам гарантирую.

— Сорок процентов моих, — напомнила Матвеева.

— Разумеется, — с покорным поклоном ответил Якобсон.

Опытный директор не первый раз общалась с хваткими московскими дельцами, поэтому предупредила:

— Если вздумаешь меня обмануть, я звякну коллегам по городам твоего тура — и конец твоим песенкам, Якобсон.

— Бог велел делиться, Вероника Игоревна, я со всевышним полностью согласен. Когда делишься, в итоге получаешь больше.

«Бога приплел, а все равно надует, — усмехнулась Сана. — Женя живет по принципу: от каждого по возможностям, каждому по интеллекту. А свой мозг Евгений Якобсон считает космической ракетой по сравнению со скрипучей телегой стандартных извилин директора провинциального клуба».

28

Утром, едва проснувшись, майор милиции Андрей Ракитин в сладкой истоме заграбастал рукой супругу, подтянул разнеженное тело к себе и тут же получил предупреждающий удар пяткой.

Как же он забыл! Со вчерашнего вечера жена ему всю плешь проела — достань билеты на концерт «Boney M», а потом руки распускай. Ее подруга в облаках витает после обалденного представления, а она, как рабыня, то ужин ему приготовь, то посуду помой, то рубашки постирай да прогладь. Разве это жизнь?

Ракитин выполз из-под одеяла. В целом жена права, серые будни должны перемежаться праздниками, придется ее уважить.

Он рассчитывал, что приобрести билеты на концерт не составит труда — позвонил в кассу дворца культуры, там всегда есть бронь для областного УВД. Однако действительность оказалась иной. Чтобы дозвониться потребовалось десятки раз набирать номер, а когда в кассе услышали о его майорском звании, то откровенно нахамили: целый день звонки, такие шишки просят, куда вы суетесь!

Обиду пришлось проглотить. Майор почесал затылок и надумал подойти к проблеме с билетами с другой стороны.

Артисты такого масштаба, тем более иностранные, всегда под присмотром. Надо выяснить, где они проживают, кто их охраняет, и через личные связи попросить контрамарку. Офицерам в милицейских погонах администраторы столичных артистов обычно не отказывают. Но и тут его ждал облом — никто в управлении милиции не знал, где проживает знаменитая группа. Не иначе покой звездных гостей обеспечивает комитет госбезопасности. Уж этим рыцарям плаща и кинжала только дай повод милиционера отшить, еще и поглумятся.

Оставался последний вариант — обратиться к спекулянтам. Торговцы билетами особенно не таились, предлагали свои услуги знакомым по телефону и через прикормленных продавщиц театральных касс. К одному из дельцов, не раз попадавшемся на мелкой спекуляции, и обратился Ракитин.

Тот сначала извинялся, что не может помочь гражданину начальнику, но под напором милицейских аргументов предложил самую божескую цену — двадцать рублей за билет. Выбор был крайне полярным: проявить служебное рвение и подвести спекулянта под статью либо порадовать любимую женщину. Первое сулило только хлопоты и никакой награды, зато второе обещало незабываемый вечер.

Ракитин тяжело вздохнул и купил билет. Всего один, для жены. Сам он уж как-нибудь просочится за кулисы, служебное удостоверение поможет. Карибских артистов не увидит, так хоть послушает их выступление.

План удался. Пока счастливая жена готовилась насладиться ярким зрелищем, сидя в зале, расстроенный потерей двадцатки Ракитин прошел через служебный вход дворца культуры. Он заявил, что среди зрителей, вероятно, находится опасный преступник. Его задача не допустить бегства преступника через служебные помещения. Угрюмому и напористому майору не посмели возразить.

Через служебный вход по блату пускали и других зрителей. Они стремились попасть в зал на приставной стульчик или устроиться так, чтобы хоть краем глаза видеть сцену, и буквально толкались локтями. Чтобы не уподобляться толпе, майор устроился среди декораций, сдвинутых в дальний угол.

Начался концерт. Неожиданно у стойки с микрофоном, на первый взгляд забытой в складках кулис, появилась девушка. И запела. Легко, энергично, вдохновенно, на разные голоса. Она исполняла каждую песню, звучавшую со сцены, хотя ее не могли видеть зрители. В какой-то момент майор заметил, что девушка поет даже мужским голосом!

Он сильно удивился и стал прислушиваться. Вскоре до майора дошло, что артисты на сцене — безголосые марионетки, все основные партии поет странная девушка с обезображенным лицом. Милицейская интуиция подсказала ему затаиться. Девушка за кулисами пела так вдохновенно и точно, что зрители взрывались аплодисментами после каждой песни.