Вокруг Чехова

земских врачей и в медицинской литературе врач П. А. Архангельский. Чикинская

больница считалась поставленной образцово, сам Павел Арсеньевич был очень

общительным человеком, и около него всегда собиралась для практики медицинская

молодежь, из которой многие потом сделались врачебными светилами. Там брат Антон и

все мы познакомились с В. Н. Сиротининым, Д. С. Таубер, М. П. Яковлевым, имена

которых не прошли бесследно в медицинской науке. Часто после многотрудного дня

собирались у одинокого Архангельского, создавались вечеринки, на которых говорилось

много либерального и обсуждались литературные новинки. Много говорили о Щедрине,

Тургеневым зачитывались взапой. Пели хором народные песни, «Укажи мне такую

обитель», со смаком декламировали Некрасова. Там впервые меня, гимназиста, назвали не

Мишей, а Михаилом Павловичем, и это сразу меня подняло в моих же собственных глазах.

Эти вечеринки были для меня школой, где я получил политическое и общественное

воспитание и где крепко и навсегда сформировались мои убеждения как человека и

гражданина.

В 1884 году мой брат Антон окончил курс в университете и явился в чикинскую

больницу на практику уже в качестве врача. Здесь-то он и почерпнул сюжеты для своих

рассказов «Беглец», «Хирургия», а знакомство с Воскресенским почтмейстером Андреем

Егоровичем дало ему тему для рассказа «Экзамен на чин».

Совсем иная обстановка царила в это время в другой ближайшей к Воскресенску

больнице – при суконной фабрике А. С. Цуриковой в селе Ивановском. Больница эта была

обставлена богато и даже роскошно, но популярностью она не пользовалась. Заведовал ею

врач М. М. Цветаев, человек какой-то особой психологии, ко-{138}торый на приемах не

подпускал к себе близко больного, боясь,

Чикинская больница. На крыльце квартиры врача сидят в верхнем ряду (слева):

врачи М. П. Яковлев и Д. С. Таубер, Е. А. Архангельская, заведующий больницей П. А.

Архангельский; в нижнем ряду: врач Бережников и фельдшер Алексей Кузьмич,

описанный А. П. Чеховым в рассказе «Хирургия»,

Фото 1883–1884 гг. {139}

что от него будет неприятно пахнуть. Тем не менее и этот врач не прошел бесследно в

литературе.

Был некто казак Ашинов, именовавший себя атаманом, большой авантюрист,

мечтавший, подобно Колумбу, открыть какой-нибудь новый материк и сделать его русской

колонией.

Еще в дни молодости моего дяди Митрофана Егоровича, о котором я сообщил в

самом начале этой книги, к нему пришел какой-то человек и попросил работы. Это было в

Таганроге. Дядя предложил ему рыть у него погреб. Человек этот исполнял дело с таким

старанием и говорил так умно, что заинтересовал дядю, и они разговорились. Чем дальше,

тем этот землекоп увлекал дядю все больше и больше, и, наконец, дядя окончательно

подпал под его влияние, и теории этого землекопа наложили свой отпечаток на всю его

дальнейшую жизнь. Впоследствии этот землекоп оказался известным иеромонахом

Паисием.

Врач цуриковской больницы М. М. Цветаев вышел в отставку и принял монашество.

И вот явился неведомо откуда «атаман» Ашинов и сообщил, что он открыл новый

материк. Печать встретила его насмешливо, петербургские власти – недоверчиво. Тогда он

решил действовать на свой страх и риск. Он напечатал объявления, в которых приглашал

лиц, искавших счастья и простора, присоединиться к нему и отправиться вместе с ним на

новые места. Набралось около сотни семей. Чтобы они не остались без духовной пищи,

Ашинов пригласил с собою иеромонаха Паисия как главу будущей филиальной

православной церкви в колонии и иеромонаха Цветаева как врача и духовного пастыря.

Авантюристы погрузились на пароход в Одессе и отплыли в обетованные места.

Ашинов выгрузил их на бе-{140}регу Красного моря, заняв французскую колонию Обок и

переименовав ее в «Новую Москву». Выкинули русский флаг и расположились лагерем.

Французское правительство сделало русскому правительству запрос. Последнее

ответило, что оно не имеет ровно никакого отношения к Ашинову и к «Новой Москве» и

что «атаман» действует на свой собственный риск и страх.

Тогда французское правительство отправило в Обок крейсер. Ашинову было

предложено немедленно же очистить берег и спустить русский флаг. Он категорически

отказался, вероятно, надеясь на поддержку своих друзей в России. Тогда крейсер открыл

по «Новой Москве» огонь. Было перебито много женщин и детей, некоторые семьи были

взяты на борт крейсера, но куда девались затем сам Ашинов и Паисий, я теперь уже не

помню. Что же касается бывшего врача Цветаева, то он через непроходимую

Даникильскую пустыню в Африке совершил переезд в Абиссинию, был принят

абиссинским негусом Менеликом, завязал с ним сношения и это свое путешествие описал

потом, если не ошибаюсь, в «Ярославских губернских ведомостях». В монашестве он

носил имя Ефрем.