Вокруг мира на 80 поездах. 72 000 километров новых открытий

– На небольшие расстояния люди предпочитают ездить на скоростных поездах, потому что в противном случае придется ехать в аэропорт, а там ведь случаются задержки авиарейсов, плюс время в пути, время на регистрацию, зависимость от погодных условий, очереди на сдачу и забор багажа. Здесь, в Китае, все это быстро меняется. В Китае вообще все быстро меняется. Вот вы сейчас сидите на мягких полках. Когда я был молод, такие купе предназначались только для высокопоставленных чиновников, обычные люди не могли купить в них билет, им это не полагалось по статусу. Путешествовать можно было, но у людей не было денег. Билеты на поезд по сравнению с нынешними ценами стоили намного дешевле, но общество в целом было очень бедным.

– Все путешествовали в плацкарте?

– Плацкартных вагонов тоже не было. Только сидячие жесткие вагоны, – рассмеялся Джерри, шлепнув рукой о мягкую спальную полку под собой.

– Разве все это не похоже на то, что по сей день происходит в Северной Корее? – спросил Джем, свешиваясь с верхней полки.

– Китай был похож на Северную Корею тридцать лет назад в том смысле, что здесь тоже было ограничено передвижение. В то время мы восхищались Северной Кореей. Мы думали, что в Северной Корее гораздо более высокий уровень жизни – лучший в мире. Мы смотрели северокорейские фильмы, да и в то время дела в Китае и правда шли не очень хорошо. Сейчас Китай – совершенно другая страна. Тридцать лет назад у обычных людей не всегда была еда на столе, был ужасный голод. Мы самое счастливое поколение в истории.

– Почему вы так считаете?

– Когда я был маленьким, я и мечтать не мог о нынешней жизни. Нет, никогда. В то время это казалось безумием, «Культурная революция»[54] оказала большое давление на нас. Это было очень странно: каждое утро вся семья вставала, и первое, что мы должны были сделать, – это поговорить с председателем Мао и представить председателю Мао доклад о том, что сделано вчера и что я собираюсь сделать сегодня. Доклад звучал следующим образом: «Сегодня я буду следовать вашим указаниям и выполнять работу для вас», – и, конечно, все должны были держать свои двери открытыми, чтобы все соседи могли лицезреть этот показной номер. Это было безумное время.

– Чем в то время занимались ваши родители?

– Мой отец был государственным чиновником, а мать – директором школы.

– Люди были согласны с происходящим или делали это из страха?

– Мои родители жаловались, а мы, дети, были совсем маленькие. В то время промышленность не процветала, мы были близки к природе, нам не задавали много домашних заданий в школе, так что мы просто играли на улице от рассвета до заката. – Джерри улыбнулся. – Даже несмотря на то, что мы не были избалованы большим количеством еды, мы были счастливы. У нас было много приключений, а у родителей не было на нас времени. Мы просто играли повсюду – в горах, рядом с реками, в самых разных местах. Все это очень отличается от сегодняшней жизни. Сегодняшние дети постоянно учатся и получают все новые знания. То время – это конец шестидесятых и начало семидесятых.

– Когда все изменилось?

– После смерти председателя Мао мы подумали: «Ох, это же конец света».

– Люди были напуганы? – спросил Джем.

– Да, и еще как, мы не знали, что делать дальше. Жена Мао фактически оказалась у власти, но потом она и еще трое из верхнего эшелона власти были арестованы, и через пару лет у руля оказался Дэн Сяопин, а он начал реформы и перешел к политике открытости. Было положено начало «Тридцатилетнему чуду»[55]. Жизнь изменилась, все изменилось очень быстро и драматично. Первым делом он выдал фермерам разрешение иметь свои земли и производить свои собственные продукты питания, а до тех пор все считалось общим. Он просто вернул власть народу.

– Как все изменилось для вашей семьи?

– Во время «Культурной революции» моего отца преследовали, а после он снова вернулся к власти и стал вице-губернатором этой провинции, так что все начало положительно меняться, и жизнь стала лучше.

– Быстро ли люди приспособились?

– О, конечно. Вот и сейчас происходят улучшения, два года назад, до того, как Си Цзиньпин пришел к власти, в стране процветала коррупция. А люди жалуются, кто-то даже говорит: «Ах, мы скучаем по временам правления председателя Мао», – а мы спрашиваем: «Хотите вернуться обратно? Не нравится нынешняя жизнь? Не нужна машина, уютная квартира и высокий уровень жизни?» А они отвечают: «О нет, нет, мы хотим и этого. Сегодняшняя жизнь лучше той, что была во времена председателя Мао».

Поезд замедлил ход, проезжая мимо еще одного города-призрака, и я спросила Джерри, как он к ним относится.

– Трудно сказать. Даже если нам это и не по нраву, правительство все равно расчистит основу под строительство и построит то, что посчитает нужным. Большинство людей здесь, даже если владеют собственностью, не владеют землей. Землей владеет правительство, поэтому они разрушают все, что хотят и когда хотят, а народ не имеет права голоса.

– Разве люди не получают компенсации?

Джерри безучастно посмотрел на меня, и я решила переформулировать вопрос.