Вокруг мира на 80 поездах. 72 000 километров новых открытий

Пот струился по моей шее и подколенным ямкам, я согнулась пополам, пытаясь отдышаться. Обе ноги покрылись волдырями, лодыжки искусаны и в крови. Мы осушили обе бутылки с водой и теперь, пока стояли на поляне, облизывая губы и дрожа, могли разглядеть Бирму к западу от гор, затянутых грозовыми тучами.

Каждое утро перед рассветом горстка заключенных собиралась здесь, прежде чем приступить к работе, и смотрела вниз на долину реки Хваэ Ной, которая теперь густо поросла бамбуком, а в те времена представляла собой безрадостную картину. Не в состоянии пройти вперед, мы, поскальзываясь и спотыкаясь, побрели вниз к Перевалу адского пламени. Мы приехали посетить Мемориальный музей «Перевала адского пламени», который находится посреди джунглей над самым смертоносным участком железной дороги, который был назван так из-за того, в глазах истощенных рабочих отражалось пламя огня, придающее им демонический вид, вечером после изнуряющего трудового дня. Созданная вручную с помощью лопат, молотков и взрывчатого вещества гелигнита, поджигаемого сигаретами, скала Конью, прорезающая склон горы, имеет длину в 600 метров и глубину 25 метров в самой высокой точке. Достаточно широкий для поезда, перевал был выполнен из остатков деревянных шпал, шипов и рельсов, выложенных вдоль старой железной дороги. Пробравшись наверх по скалистой тропинке, мы достигли вершины и теперь смотрели вниз на перевал. Именно отсюда японские охранники сбрасывали камни на голодных и смертельно уставших заключенных, работавших внизу. Пытки и издевательства над людьми, которые были так нужны для выполнения сложной работы, казались мне довольно противоречивыми в долгосрочной перспективе. Конечно, было мало смысла в попытках рационализировать произошедшее, но я отчаянно хотела понять хоть что-то. Чтение книг и просмотр документальных фильмов уже дали мне какое-то представление о том, что здесь произошло, но, пройдя сквозь тиковые и бамбуковые джунгли, слушая треск веток под ногами, нарушающих тишину, я поняла, что теперь эта история стала для меня более чем реальной. Усыпанная укусами насекомых и кровоточащими ранами, я понимала, что стоило все это увидеть и почувствовать, чтобы оценить силу характера и физическую выносливость, которые были критически необходимы для выживания в том, что сэр Харольд назвал «самыми неописуемо страшными джунглями, географически говоря, ужасающими четырьмястами километрами», где ему и многим другим пришлось связывать большие пальцы на ногах с икрами, чтобы удерживать в нужном для ходьбы положении свои искалеченные ноги.

Мы не успевали на свой последний поезд обратно в Бангкок, но уже оценив, как работают (или, вернее сказать, не работают) тайские железные дороги, мы решили попытать удачу и прибыли в Нам Ток, где обнаружили, что поезд задерживается, а на платформе уже столпились пассажиры. Нам Ток находился в конце функционирующей железнодорожной ветки, конец дороги уходил прямо в кусты, шпалы заросли травой. Мы с Джемом стояли в открытом дверном проеме, когда поезд замедлился, приближаясь к Виадуку Вампо, и стал заезжать на деревянные подмостки, словно сам был не уверен в том, что они выдержат его вес. С грохотом съезжая вниз, поезд издавал скрип и стоны, я задержала дыхание, убежденная, что сейчас под нами обрушится мост и мы полетим в реку. Чуть более года спустя ветка была полностью перестроена, более тяжелые перекладины непрерывной сварки прикрепили к бетонным шпалам, и с тех пор поезд смог двигаться быстрее и почти всегда ходил по расписанию. Но для меня прелесть заключалась именно в его невзрачности. Более смелые пассажиры на ходу выглядывали из дверей, их футболки развевались на ветру, когда они пытались ухватить мокрые листья на расстоянии вытянутой руки. Широко раскинувшаяся по джунглям река молочно-коричневого цвета была грязной от дождей, но красивой; рестораны и дома выстроились у ее берегов, деревья, одно другого выше, отражались в ее воде. Разглядывая пещеры и скалы, пока поезд мчался к мосту Тхам Красе, я все больше испытывала трепет по поводу неурядиц и испытаний, с которыми столкнулись рабочие, и ожидала приближения к мосту на реке Квай, которая, как выяснилось, на самом деле является не рекой Квай, а рекой Ме Клунг. Во время написания «Моста через реку Квай» французский автор Пьер Буль по причине собственной лени совершил ошибку, приписав нахождение железной дороги не той реке. Когда поклонники книги и одноименного фильма Дэвида Лина приехали сюда в поисках моста, тайцы быстро приняли решение переименовать реку в Кхвэяй, что означает «большой Квай», что успокоило туристов.