Вокруг мира на 80 поездах. 72 000 километров новых открытий

В нескольких километрах от моста Тхам Красе поезд сломался. В течение пятнадцати минут после того, как мы остановились, вагон наполнил запах горячего масла, и я посмотрела из окна туда, где лоточник, воспользовавшись ситуацией, уже прикатил свою повозку и начал печь свежие ханом буанг – блины с яйцом и креветками в апельсиновом соусе. Прошло более двух часов, проводники выказывали мало признаков беспокойства, они ходили по вагонам с пакетом крыжовника, покрытого чили и сахаром, предлагая его пассажирам. Бродя рядом с рельсами, я заглянула в пустую кабину и обнаружила, что машинисты курят, стоя в траве. Я уже не надеялась увидеть этот мост в закатных лучах. Мазки цвета индиго уже начали появляться на небе, и, даже если бы мы все еще находились в движении в этот момент, тьма бы опустилась на землю задолго до того, как мы прибыли. Ожидая починки поезда, я заметила монаха в бордовых одеждах, который не удивлялся происходящему и тем более не переживал. Я поняла, что могу вздохнуть, пройтись по вагону, при этом испытывая злость и раздражение, – но при этом мы все равно не сдвинемся с места – или я могу использовать это время, чтобы почитать, насладиться теплым дождем, попробовать блины и крыжовник. Эта железная дорога служила мемориалом путешествиям на поездах; жаловаться на задержки было даже неуместно, ведь мы находились на деревянных шпалах, проложенных умершими от этой адской работы людьми.

Ночевка на борту была неплохой идеей, поезд с установленным новым двигателем двигался в сторону в Тхам Красе. Через час мы добрались до реки, но до того, как мы ее пересекли, поезд остановился, и пассажиры собрались у окон. Длинный сигнал предвещал наше прибытие, и мы сначала медленно продвинулись вперед, а затем с шумом и скоростью заехали на мост. Словно почтенная гранд-дама, поезд за две минуты перебрался на другую сторону, бесконечно срабатывали вспышки камер туристов, которые с нетерпением ждали этого момента. Темное небо отражалось в реке, где плавучая деревня с крытыми соломой ресторанами переливалась золотыми огнями. Фонари отбрасывали тени, напоминавшие призраков, на боковые стороны поезда, – эти неясные фигуры обхватывали крышу длинными черными пальцами. По другую сторону моста я в последний раз обернулась назад и настроилась на возвращение в Бангкок. В тусклом освещении вагона я пробежалась по записям в блокноте и начала читать то, что сказал мне сэр Гарольд о своих последних днях, когда его перевезли из Канчанабури обратно в Чанги, сразу же после взрыва атомной бомбы:

«Японцы, конечно, полагали, что взрыв был мощным землетрясением, которое действительно могло произойти в реальности, но только когда мы снова получили доступ к радио, узнали, что произошло на самом деле. Что меня особенно потрясло, так это то, что бомба заставила императора Хирохито покинуть престол. В Японии царил страшный голод, о котором британцам неизвестно, – хотя не знают они и о большей части мира за пределами Британии, потому что их не учат истории других стран, – но еще меньше людей знает о попытке государственного переворота офицерами среднего уровня армии Японии, которые не собирались сдаваться. Императору пришлось отправить члена своей семьи, чтобы отдать личный приказ командиру Юго-Восточной Азии прекратить это. Я всю жизнь понимал, что вокруг атомных бомб возникало и возникает множество вопросов этического характера, и я думаю, что память о взрывах навсегда останется в сознании людей, но в этом смысле у меня предвзятое отношение – ведь они спасли мне жизнь».

Глава 5 Атомные бомбы и поезда-пули