Вокруг мира на 80 поездах. 72 000 километров новых открытий

В любое время дня и ночи практически в каждом квартале Нью-Йорка можно встретить по крайней мере двух-трех бездомных, которые спят под коробками или ищут пропитание в мусорках, но впервые на моей памяти никого не удалось найти. Пока мы с Джемом шли вниз по Хадсон-стрит с пакетом еды в руках, вокруг стоял гул баров и ресторанов, битком набитых отдыхающими после работы; то и дело нам встречались привлекательные и накачанные молодые люди на полуночной пробежке, и тут я увидела Джема в новом свете: мало кто добровольно провел бы ночь в Нью-Йорке, бродя по улицам Нижнего Манхэттена в поисках бездомных людей, чтобы их покормить. Приметив неподалеку станцию метро, мы пересекли дорогу и спустились вниз, где увидели такую картину: пол застелен матрасами из брезента, подушками из пластиковых пакетов и одеялами из картона. Для местных обитателей сама станция и поезда метро были не просто способом попасть на работу, как для обычных жителей города, им это место дарило тепло, безопасность и общество других людей. Для этих людей станция метро стала домом. Мы увидели, что высокий человек с расшнурованными сапогами направляется в нашу сторону с пледом в руках, и я вручила ему пакет с едой, на секунду задумавшись, не обижает ли его этот жест, но он взял ее и кивнул в благодарность. На прощание мы еще раз огляделись вокруг, осознавая всю несправедливость происходящего, и вернулись наверх, туда, где остальная часть Манхэттена продолжала жить своей богемной жизнью.

Пенн-Стейшн[35] напоминал мрачное подземелье. Расположенный под Мэдисон-Сквер-Гарден[36], железнодорожный узел напоминал подземный лабиринт страданий и боли. Ежедневно обслуживающий более 600 000 пассажиров, это самый загруженный вокзал Северной Америки. Три уровня вокзала соединены сломанными эскалаторами и грязными лестницами. Его конструкции из металла и бетона пахли сыростью и отчаянием. Никогда в жизни я еще не испытывала такого ощущения вакуума и полного отсутствия радости, ни на одном вокзале в мире. Даже стулья в зоне ожидания, казалось, были спроектированы таким образом, чтобы обеспечить максимальный дискомфорт: узкие, с неподвижными металлическими подлокотниками, не позволяющими пассажирам откинуть спинку, чтобы с комфортом подремать или просто сидеть в ожидании. Мы предпочли им прогулку по вестибюлю вокзала: вожделенно всматривались в глазурь на сладких пончиках в Dunkin’ Donuts и глубоко вдыхали аромат свежесваренного кофе в надежде, что он замаскирует стоящий вокруг сильный запах мочи.

Пенн-стейшн выглядел так не всегда. Построенный в начале двадцатого века, он был таким же впечатляющим и роскошным, как и его старший брат, Центральный вокзал Нью-Йорка. Но в 1963 году, в связи с сокращением числа пассажиров, вокзал в стиле бозар с его красивым куполом и колоннами потерпел поражение и был в буквальном смысле погребен под землей. Мы рады были наконец его покинуть, когда сели на региональный поезд до Вашингтона примерно в 11.30 утра, куда и прибыли после трех часов дня. Поездка оказалась столь же «интересной», как и поездка на Юго-Западном поезде до Сурбитона[37], поэтому я воспользовалась временем в пути, чтобы закончить чтение довольно своеобразной книги великого автора путевых очерков Эрика Ньюби, которую я нашла в небольшом уютном книжном магазине в Вест-Виллидже. Обязательный маршрут вокруг Белого дома, Мемориала Линкольна и Смитсоновского института – так мы провели два дня в столице, прежде чем сесть на поезд Crescent до Нового Орлеана, где мы должны были встретиться с моими родителями. Я предложила им присоединиться к нам в любом месте нашего путешествия и не удивилась, когда они выбрали Big Easy – так называют Новый Орлеан, – так как им было по душе это место: креольская кухня, веселые люди и, конечно же, джаз.

Прибыв на вокзал Вашингтон Юнион в шесть часов вечера, мы стояли перед его величественным фасадом, на этот раз с большим пакетом еды от Trader Joe’s. Вид вокзала, который можно было назвать памятником путешествиям по железным дорогам, привел меня в восторг, кроме того, я испытывала легкое волнение в предвкушении нашей первой ночной поездки на Amtrak. Это было волнение, но с элементами страха из-за недавнего крушения поезда в Филадельфии, в результате которого погибло восемь человек, было ранено еще около двухсот. Машиниста отвлекли переговоры по радио с машинистом другого поезда, и он превысил допустимую скорость почти в два раза.

– Это единичный инцидент, – успокоил меня Джем, оглядываясь в поисках наших мест.

Хотя можно было считать и так, подобного рода увещеваний никогда не бывает достаточно, чтобы меня успокоить. Если учитывать количество поездок, которые мы должны были совершить, вероятность попасть в такую же передрягу возрастала с каждым днем.

– Ты только погугли, – сказал он. – Предыдущая авария со сходом поезда с рельсов до этого случая, скорее всего, произошла еще в девяностые.