Вокруг мира на 80 поездах. 72 000 километров новых открытий

Послушавшись его, я быстро погуглила «Амтрак» после того, как мы распаковали наши сумки, и наткнулась на статью Washington Post, в которой подробно рассказывалось о том, что у «Амтрак» в среднем происходил тридцать один сход с рельсов в год. Тридцать один! Сход с рельсов! В год! На момент выхода статьи в печать в этом году их произошло всего девять, что означало, что существует вероятность, что произойдут еще двадцать две. С грустью вспоминая старые добрые времена, когда отсутствие смартфонов оставляло всех неосведомленными и счастливыми, я выключила телефон и отправилась на поиски вагона-ресторана, чтобы заказать Пино Гриджио, причем половину бутылки я выпила прямо из горла.

– Это я. Да, я тут. Мне кажется, я оставила карты в купе. Ты их нашел? Кажется, я оставила свои карты… Если найдешь их, дай мне знать? А, и еще, ты нашел мою расческу? Я потеряла расческу. Я не могу найти свою расческу… Расческу. Для волос. РАС-ЧЕС-КА. Кажется, я уронила ее в купе. Ну я не помню, это было почти десять дней назад. Если ты найдешь мою расческу и карты, можешь позвонить мне? Ну, давай!

Пассажирка прямо передо мной встала и начала обыскивать зону вокруг своего сиденья. Она посмотрела наверх и увидела, как я за ней наблюдаю.

– Я потеряла расческу, – сказала она. – Если увидите, дайте мне знать!

Моей первой мыслью было, что если бы я нашла расческу, то ей бы я ее и прибила. Я вытянула руку, взглянула на часы и увидела, что уже почти 3 часа ночи, а мы только что покинули Шарлотту, где в наше купе и села эта женщина. Я потратила почти два часа, пытаясь заснуть под нещадно дующим кондиционером, прежде чем надела носки, свитер и шарф, пытаясь согреться, что в случае путешествия налегке, с одним рюкзаком, означало надеть на себя большую часть его содержимого. Теперь я понимала, почему наши соседи по вагону в багаже везли одеяла и подушки. Я измучалась от попыток заснуть, но в конце концов мне это удалось, а затем меня разбудила эта женщина, которая громко говорила по телефону в то время, как остальные пассажиры купе цеплялись за сон из последних сил – с помощью затемняющих масок для глаз, берушей и алкоголя. В Англии достаточно было подать пару знаков, шумно вздохнуть или раздраженно поерзать, и нарушитель спокойствия уже понимал, что мешает, но пассивная агрессия не работала в этой части света, и обнаружила я это эмпирическим путем.

– Сука, да укладывайся уже давай, тут люди пытаются заснуть!

Я не была уверена, откуда исходит этот голос, и подавила смешок, зарывшись в подушку. Женщина что-то пробормотала себе под нос, но продолжила оглядывать пол и рыться по сумкам. Всего за девять часов на борту я начинала понимать, почему так мало американцев пользовались поездами, идущими на дальние расстояния: ночью поезда были такими же неудобными и холодными, как самолеты, – с ярким, как на допросе у следователя, освещением и провокациями со стороны тех людей, на которых я боялась даже посмотреть, не говоря уже о том, чтобы сделать замечание. Но для многих американцев сесть на поезд в 3.45 утра было единственным возможным вариантом.

В свете утренних лучей я проснулась и увидела, что Джем улыбается мне или, точнее, струйке слюны, стекающей по моему подбородку. За ночь я сильно вспотела и поспешила снять всю натянутую перед сном одежду, в это время мы уже прибывали в Атланту. Ночью мы проехали по территории Вирджинии, обеим Каролинам и половине Джорджии, но, что самое главное, поезд не сошел с рельсов посреди ночи, и я успокоилась и расслабилась в предвкушении завтрака, которым так гордились американцы и который явно отдавал дань диабету 2-го типа: блины, сложенные башней, с беконом и кленовым сиропом. Одной из замечательных особенностей «Амтрак» было создаваемое ими ощущение торжественности. Проводник проходил по купе и раздавал купоны на ужин, где для каждого пассажира было указано свое время, а также место рассадки за общими столами, которая производилась случайным образом, тем самым создавая впечатление, что пассажиры участвуют в быстрых свиданиях на колесах.

Когда мы прибыли на завтрак, в вагоне-ресторане стоял радостный гул. Горячие кофейники издавали журчащие и булькающие звуки, в вагоне было жарко и стоял приятный аромат яичницы и сосисок. Проводница поманила нас с противоположного конца к столу, где уже сидели две женщины в одинаковых флисовых свитерах, у одной из них была розовая маска для глаз с оборками на голове и вышивкой «DREAM». Обе играли в Candy Crush на телефонах. Тиффани и Мишель были из Балтимора и направлялись в «Норлеан» на выходные.

– Я не летаю, – категорично заявила Мишель.

– И, поскольку она не летает, я вынуждена сопровождать ее в поездке, – сказала Тиффани, театрально закатывая глаза. – Я не против полетов. А вы из Лондона?

– Да, мы решили провести несколько дней в Новом Орлеане с моими родителями.

– Твои родители живут в Норлеане?

– Нет, они прилетели, чтобы встретиться с нами.

– Так вы приехали в отпуск?

– Вроде того.

– Это круто, – сказала Тиффани, разливая воду по нашим бокалам.