Вокруг Парижа с Борисом Носиком. Том 2

Смолк в Виль-д’Аврэ рояль Шопена, прошли годы, и зазвучала в гуще садов на окраине этого леса скрипка Иегуди Менухина – все здесь же, в сладостном Виль-д’Аврэ, близ замка, построенного камердинером Людовика XVI Тьери де Виль-д’Аврэ. В деревенской церкви Сен-Никола, построенной в эпоху, когда был обезглавлен революцией злосчастный король, можно увидеть (более поздние, конечно) фрески и картину кисти славного Камиля Коро. Он тоже обитал в Виль-д’Аврэ, в доме № 3 на Озерной улице, и всякому любителю живописи здешние пруды знакомы по картинам Коро. В одном из укромных уголков прибрежья, где художник прятался в лачужке и работал, благодарное потомство поставило монумент. Скромный монумент не производил шума, он не мешал играть на трубе и писать книги обитавшему здесь Борису Виану, которого молодой русский критик назвал недавно «человек-оркестр». В дачном Виль-д’Аврэ искали вдохновения Бальзак, Ростан и скульптор Прадье.

Виль-д’Аврэ утешал и русских романтиков в их любовных невзгодах, напоминая о вечности и несравненной красе природы. Весенним днем 1848 года романтический тридцатилетний Иван Тургенев писал владычице своего сердца Полине Виардо (которая была еще страшнее и ненадежнее, чем Жорж Занд, зато умела петь):

«Я воспользовался хорошей погодой, чтоб отправиться сегодня в Виль-д’Аврэ… Больше четырех часов провел я в лесу – грустный, растроганный, настороженный, поглощающий и поглощенный… Я не мог без волнения созерцать ветви, покрытые увядшими и зазеленевшими листьями, которые четко проступали на фоне синего неба – отчего? Да, отчего? Может, из-за этого контраста между крохотным стебельком, вздрагивающим от всякого дуновенья, от моего дыханья, стебельком, обреченным уже на гибель, однако оживленным щедрыми соками, вернувшими ему цвет и жизнь, – контраста между ним и огромностью этой пустоты, этого неба, которому лишь земля наша дает синеву и сиянье?»

Среди прочих знаменитых людей в Виль-д’Аврэ (на улице Прадье, 29) жил и умер сын поэта Эдмона Ростана, автора прославленного «Сирано де Бержерака». Сын тоже писал книжки, только научные, он был биолог и публицист, член Французской Академии.

Прошло каких-нибудь семьдесят лет после визита Тургенева, и в тихий Виль-д’Аврэ приехал другой русский писатель – Александр Куприн: бродил по тропинкам вдоль прудов, думал свои стариковские эмигрантские думы, однако еще и писал понемногу. Через полтора десятка лет, в страшном для России 1937-м, совсем уже больного и плохо соображавшего, что к чему, Куприна вдруг увезли на родину что-то прославлять и оправдывать, умирая… Но тогда, в 1921-м, он был еще в здравом уме, принимал гостей, только просил их, если можно, не спорить о политике, а наслаждаться природою и покоем. Он даже повесил в столовой своего домика на видном месте отчаянный плакат: «Прошу в моем доме о политике не говорить». И правда, зачем о ней говорить, когда такая благодать кругом?