Вокруг Солнца

Весь остаток ночи и весь следующий день продолжалось воздушное путешествие. Наши путники имели возможность изучить всю запутанную систему каналов Марса, этих любопытнейших сооружений, возбуждающих столько интереса в земных астрономах. Наконец, к вечеру аэроплан достиг цели путешествия, и утомленные спутники вновь увидели столицу Марса, астрономы которой встретили их с самым радушным гостеприимством. Для житья Михаилу Васильевичу и его спутникам, как и в первый раз, были отведены помещения в обсерватории.

Здесь путешественники прожили почти целый месяц. Старый ученый принялся за изучение языка обитателей Марса и целые дни проводил то в беседах с крылатыми служителями Урании, то в астрономических наблюдениях. Гонтран ни на шаг не отходил от своей невесты. Сломка бегал по мастерским Города Света, изучая детали машиностроения, достигшего на Марсе поразительных успехов. Один Фаренгейт чувствовал себя скверно: желание возвратиться на Землю превратилось у американца в настоящую тоску, не дававшую ему ни минуты покоя. Но тщетно американец ломал голову, строя разные планы покинуть Марс. Ничего не выходило, и он решился, наконец, снова обратиться к Гонтрану, о компетентности которого в этих вещах он имел самое высокое мнение.

С этой целью, выбрав удобную минуту, Фаренгейт подошел к Фламмариону и заявил ему, что хочет с ним говорить об очень важном деле.

– Что такое? – спросил тот, удивленный таинственным видом американца. – Что вы задумали?

– Возвратиться на Землю.

Гонтран изумленно взглянул на своего собеседника.

– Возвратиться на Землю? – машинально переспросил он.

– Да, и вы должны придумать способ исполнить эту идею.

– Но это невозможно!

– Вы уже показали, что для такого изобретательного ума, каков ваш, нет ничего невозможного.

Фламмарион был ошеломлен.

– Но, я право… – начал он.

– Ни слова более! – остановил его американец. – Я ведь не требую от вас немедленного исполнения своего желания. Подумайте, и вы, наверное, откроете какое-нибудь средство. Знайте только, что продолжать эти скитания я более не в силах.

– Ну, хорошо, я подумаю и тогда дам вам ответ, – отвечал Гонтран, гордость которого была затронута словами американца.

Фаренгейт удалился, вполне уверенный в успехе своего замысла, а Гонтран немедленно бросился к Сломке и передал ему содержание разговора.

– Гм… трудновато, – покачал головою инженер. – Признаться, мне самому до смерти надоело летать с одной планеты на другую, постоянно рискуя жизнью; но как перебраться отсюда на Землю, я решительно не вижу средства.

– Ты подумай, – стал уговаривать своего друга Фламмарион, – и наверняка найдешь это средство. С твоей головой это пустяки.

– Да я уже думал, но ничего не выходит. Вся надежда на какой-нибудь счастливый случай, которого и следует ждать.

Ждать такого случая пришлось недолго. В тот же день, вечером, оба приятеля, Елена и Фаренгейт стояли на площадке обсерватории, любуясь панорамой громадного города, подернутого легкой дымкой сумерек, как вдруг молодая девушка воскликнула:

– Падающая звезда!

За одной звездочкой последовала другая, третья, четвертая, и скоро начался целый дождь из падающих звезд, длившийся несколько секунд без перерыва.

Все с восторгом наблюдали волшебное зрелище.

– Надо полагать, – пробормотал Сломка, – что по земному календарю сегодня 24 ноября.

Он вытащил из бокового кармана свою книжку и взглянул на нее.

– Да, 24 ноября. Вот, сэр Фаренгейт, ухитритесь-ка попасть на одну из падающих звезд, и вы мигом очутитесь в Соединенных Штатах.

Американец сердито пожал плечами.

– Я думаю о серьезных вещах, – проговорил он, – а вы мне говорите абсурды.

– Зачем абсурды? Ваш же соотечественник, Симон Ньюкомб, вычислил, что на Землю падает ежегодно не менее сорока шести миллиардов падающих звезд.

– Сорок шесть миллиардов! – воскликнули все, пораженные этой громадной цифрой.

Да, не менее. В 1883 году Ньюкомб наблюдал в Бостоне подобный огненный дождь и в течение четверти часа насчитал около 650 упавших звезд, хотя площадь его наблюдений охватывала лишь одну десятую часть горизонта. Значит, за все время дождя, который продолжался около семи часов, число падающих звезд доходило до двухсот сорока тысяч.

– А скажите, что такое представляет из себя падающая звезда? – перебила инженера Елена Михайловна.

– Прежде думали, что это газообразное тело, нечто вроде туманности, но раз падающие звезды могут проникать в земную атмосферу, то следует думать, что они представляют собой твердые тела.

– Каким же образом тогда падение сорока шести миллиардов твердых тел на Землю не сопровождается никакими катастрофами? – воскликнул Фаренгейт.

– Очень просто: падающие звезды представляют из себя твердые тела только до тех пор, пока не попадут в земную атмосферу. Благодаря страшной скорости полета звезды, она развивает массу тепла при трении о частицы воздуха. Теплоты при этом развивается такое количество, что звезда воспламеняется, так сказать, улетучивается, и падает на землю в виде тончайшей, космической пыли.