Вокруг Солнца

– Но, в таком случае, почему же узнали, что падающие звезды суть твердые, компактные тела? – возразила Елена.

– Во-первых, на основании соображения, о котором я уже говорил вам сейчас; а во-вторых, воспламенению и улетучиванию подвергаются лишь астероиды малого объема, более же крупные, в несколько гектограммов или тысяч кило весом, падают на нашу планету в твердом виде: это, так называемые, аэролиты,[11] Насколько же увеличивают все эти тела объем Земли?

– О, немного: если принять средний объем каждого тела из этих астероидов в один кубический миллиметр, то вычислено, что в течение сотни веков они образуют на поверхности шара слой едва ли один сантиметр толщиной.

Елена и Фаренгейт, налюбовавшись диковинным зрелищем, пошли внутрь обсерватории; Сломка хотел последовать за ними, но его остановил Гонтран.

– Послушай-ка, Вячеслав, – проговорил он, – а почему ты сказал, что на Земле теперь должно быть 24 ноября?

– Да просто потому, что увидел этот дождь падающих звезд.

– Разве он происходит в определенные дни?

– Конечно.

– Почему же это так бывает?

– Видишь ли, прежде падающим звездам приписывали планетное происхождение, думая, что они образуют кольца, обращающиеся вокруг Солнца со скоростью, почти равною земной, и следуют по орбитам почти круглой формы. Но Скиапарелли, пораженный тем обстоятельством, что их скорость почти равна скорости комет, предположил, что, подобно им, падающие звезды движутся по параболам и вступают в нашу Солнечную систему из какой-нибудь другой небесной системы. По теории Скиапарелли, падающие звезды образуют собой непрерывный поток, стремящийся из межзвездного пространства в солнечную систему и двигающийся в плоскости, перпендикулярной к той, в которой двигается Земля. В определенные моменты Земля должна пересекать этот поток, и вот тогда-то в ее атмосфере и наблюдается целый дождь падающих звезд.

Гонтран задумался.

– Ты говоришь, – заметил он, – что этот поток непрерывен.

– Да, но в некоторые эпохи он бывает особенно обилен: тогда на Землю и другие планеты льется настоящая река астероидов.

– Какие же это эпохи?

– Они повторяются через каждые тридцать три года. Одна из таких эпох, например, наступила в нынешнем году.

– И долго она продлится?

– Несколько недель. Гонтран опять задумался.

Сломка зевнул и хотел было идти спать.

– Еще один вопрос, – остановил его Фламмарион, – какое направление имеет поток падающих звезд в пределах Солнечной системы?

– От Земли он направляется к Марсу, потом минует Сатурн, Уран. Да что ты этим так заинтересовался?

Гонтран с торжествующей улыбкой ударил своего приятеля по плечу.

– Видишь ли, дружище, – проговорил он, – я нашел способ перебраться отсюда на Землю.

– Как же?

– Очень просто: воспользуемся этим потоком астероидов, чтобы по нему или, лучше сказать, внутри него переплыть на родину.

– Ты с ума сошел?

– Почему же?

– Да ведь поток астероидов направляется от Земли к Марсу, а не наоборот.

– Ну, что же, мы поплывем против течения. Разве это невозможно?

Настала очередь инженера задуматься.

– В принципе возможно, – заметил он. – Но в чем же мы отправимся?

– А это уже твое дело. Ты – инженер. Придумай и устрой подходящий аппарат, и дело в шляпе.

– В три-то или четыре недели?

– Что же, времени довольно. Притом, наши крылатые хозяева, наверное, не откажутся помочь тебе.

– Гм… Хорошо, – согласился, наконец, Сломка. – Ну, это мы еще обсудим завтра: утро вечера мудренее. А пока – спокойной ночи.

Оба приятеля отправились на покой.

Глава XXXV «Молния»

Когда Гонтран на следующий день поднялся с постели и начал одеваться, до его ушей донеслись звуки десятков голосов, о чем-то оживленно разговаривавших в соседней комнате. Заинтересованный Фламмарион прислушался, но не мог разобрать ничего, так как разговор происходил на непонятном ему наречии жителей Марса.

– Что это за спор? – пробормотал он. – Мне кажется, я слышу голос Вячеслава. Надо пойти посмотреть.

Гонтран вышел из комнаты, служившей ему спальней, и очутился среди целого собрания почтенных ученых. Светила марсианской науки находились в видимом возбуждении. То, что это были ученые, он сразу угадал по их глубокомысленным физиономиям. Оживленно разговаривая, они окружили огромную черную доску, у которой стоял Сломка с мелом в руках и делал чертеж какой-то странной машины. Время от времени инженер, размахивая руками, объяснял слушателям подробности чертежа. Ученые, со своей стороны, возражали ему, делали советы и указания, согласно которым Сломка изменял свой рисунок. В беседе оживленное участие принимал и Михаил Васильевич, и его круглая фигурка составляла резкий контраст с высокими, тощими, сухопарыми фигурами его инопланетных собратьев.

– Скажите, – подошел к нему Гонтран, – что за кашу заварил здесь Вячеслав?

– Ах, это вы, мой друг, – обернулся ученый. – Ну, поздравляю, поздравляю вас с этой гениальной мыслью, которая позволит всем нам познакомиться с таким интересным миром, как мир Юпитера.

С этими словами профессор горячо потряс руку Гонтрана.

– Юпитер… Вячеслав… – начал тот изумленным голосом.