Вокруг Солнца

В несколько минут «Молния» пролетела весь плотный слой атмосферы Марса и вступила в космический поток астероидов. Они целыми тучами замелькали перед окнами вагона.

– Ну, вот мы и на настоящей дороге, – проговорил Сломка.

Он вместе с Гонтраном спустился в машинное отделение.

– Где теперь наша родная Земля, Вячеслав? – спросил Фламмарион своего приятеля.

Сломка, будучи занят какими-то хлопотами с электрическими машинами, молча указал на корму «Молнии».

– Как? – вскричал Гонтран. – А не впереди? Значит, мы удаляемся от нее, а не приближаемся?

– А ты как думал? – отозвался Сломка. – Неужели Осипова можно одурачить, как малого ребенка, сказав, что аэроплан летит на Юпитер, а на самом деле направить его к Земле?

– Так что же ты хочешь сделать?

– Пока старик не спит, я пущу «Молнию» тихим ходом по течению метеорного потока, а как только он заснет, поверну аэроплан к Земле. Завтра, конечно, он увидит, в чем дело, но будет уже поздно. Я же свалю всю вину на непредвиденную ошибку.

Смеясь над хитростью приятеля, Гонтран возвратился в общую каюту, куда потом явился и Сломка.

– Ну, как наша скорость? – спросил Михаил Васильевич.

– Пока не могу вам сказать точно, но, во всяком случае, она вполне достаточна, – успокоил его инженер.

– Доберемся мы до Юпитера?

– Ну, запаса электрической энергии, благодаря усовершенствованным аккумуляторам, у нас хватит на шесть месяцев непрерывного полного хода; запасов пищи и дыхательного материала – на такой же срок.

Михаил Васильевич успокоился и погрузился в свое любимое занятие – созерцание небесных светил в телескоп.

Не прошло и часу, как старик почувствовал, что его начинает клонить ко сну: предусмотрительный Сломка нарочно выбрал для отъезда поздний час.

– Удивительно, как утомило меня прощальное заседание Астрономического Общества, – заметил он, позевывая. – Сэр Фаренгейт, который час по вашему хронометру?

– Тридцать пять двенадцатого.

– Поздненько. Не пора ли и на покой? Только необходимо, чтобы кто-нибудь из нас остался дежурить поочередно.

– Если позволите, профессор, – лукаво проговорил Сломка, – я буду дежурить первым; вторую четверть ночи будет бодрствовать Гонтран, третью – сэр Фаренгейт, а четвертую – вы.

– Как угодно. Вы согласны? – обратился Михаил Васильевич к американцу и Фламмариону. Те утвердительно кивнули головами.

– В таком случае, спокойной ночи.

Ученый и Елена отправились в свою каюту.

Фаренгейт сделал то же. Оба друга поспешили в машинное отделение.

– Право на борт!.. Перемени курс!.. – весело скомандовал Гонтран.

– Т-с-с!.. Сумасшедший!.. – остановил его Сломка, – старик еще не улегся.

Аэроплан немедленно изменил свое направление и понесся назад, к Земле. Довольные придуманным фокусом, приятели расхохотались. Затем Гонтран попросил инженера разбудить его, когда наступит его очередь и отправился немного отдохнуть в свою каюту.

Оставшись один, Сломка несколько минут смотрел в окно на несшиеся с головокружительной быстротой облака астероидов. Это занятие так подействовало на него, что уже очень скоро инженер почувствовал приступы неудержимой зевоты. Чтобы разогнать сон, Сломка отправился в общую каюту и, усевшись на мягком диване, принялся за вычисления. Но и это дело спорилось плохо. Инженер чувствовал, что усталые глаза его против воли слипаются, а карандаш едва держится в руках.

Через несколько минут Сломка спал сном праведника, уронив на пол свою записную книжку.

Глава XXXVII Сумасшествие Фаренгейта

– Сломка!.. Сломка!.. – расслышал инженер сквозь сон чьи-то восклицания, сопровождаемые энергичными толчками.

– Убирайся, Гонтран. Я хочу спать, – отвечал Сломка, не открывая глаз и поворачиваясь на другой бок.

– Какой Гонтран. Это я, – отвечал будивший. – Вставайте, уже поздно.

Окончательно придя в себя, инженер вскочил с дивана и увидел перед собою Михаила Васильевича, с улыбкой глядевшего на его заспанную фигуру.

– Эх вы, сони, – укоризненно покачал головой старик. – Взялись дежурить, а ни один не встал.

– Разве теперь так поздно?

– Девять часов утра. Хорошо еще, что я спал не более часа. Встаю, иду сюда, вижу – вы спите. Отправляюсь в вашу каюту: Гонтран и Фаренгейт погружены в глубочайший сон. Иду, наконец, в машинное отделение, и что же? Сломка невольно вздрогнул. – Машина работает, но винт вертится совсем не в ту сторону, куда надо: вместо того чтобы двигать «Молнию» по течению космического потока, он двигает ее в противоположную сторону от Юпитера.

– Ну, и что же вы? – замирающим голосом спросил инженер.

– Странный вопрос. Конечно, я поспешил немедленно исправить вашу непростительную небрежность и дать «Молнии» надлежащий ход. Вот уже восемь часов, как она несется по течению потока астероидов, успев сделать за это время почти шестьсот тысяч миль.

Инженер с отчаянием схватился за свою густую шевелюру, бормоча сквозь зубы проклятия.

– Что с вами? – спросил изумленный Осипов.

– Ничего. Надеюсь, что дальше Юпитера ваши планы не идут?

– Напротив, я думаю посетить Сатурн, Уран, и Нептун.

– Но это чистое безумие! Сколько лет мы убьем на эту прогулку?