Вокруг Света 1996 №07

Адмирал достал из грудного кармана часы-луковицу — императорский подарок за отличные стрельбы. Время приближалось к восьми. Корабли готовились к подъему флага. Отсалютуют или нет? — не давала покоя тревожная мысль.

— На флаг и гюйс. Смирно! — раздался звонкий голос командира корабля. — Флаг и гюйс — поднять!

Команда замерла на своих местах, радостно и торжественно запели горны, флаг и гюйс пошли вверх.

И в ту же секунду бастионы крепости громыхнули салютом русскому флагу. Салютовали русским и корабли австрийской эскадры. Адмирал Маньковский считал залпы. Все честь по чести — двадцать один! Ну, теперь пусть уходят восвояси.

Австрийцы и впрямь не заставили себя ждать. Сразу вслед за салютом эскадра пошла в море. — Всему отряду! Команды — во фронт. Оркестрам — играть австрийский гимн! — скомандовал адмирал Маньковский.

Оркестр грянул медью. С австрийского флагмана в ответ полились молитвенные звуки Российского гимна. Адмирал Маньковский стоял, приложив руку к фуражке, пока мимо «Цесаревича» не прошел последний австрийский корабль.

— Так-то вот, юноши, — сказал он гардемаринам. — Миссия наша выполнена, и флаг наш не посрамлен, и делать нам здесь больше нечего, и на берег сходить в Фиуме мы не будем. Домой пора, в Россию. У нее же, у нашей матушки, как говаривал блаженной памяти государь-император Александр III, только двое на свете союзников — армия ее да флот. Пусть же стоит неколебимо наша держава. А флагу Андреевскому — реять над морями во веки веков!

Лемир Маковкин, капитан 1 ранга

На траверзе — на край света

Метеосводки о состоянии погоды в проливе Дрейка начали поступать на борт «Крузенштерна» еще на подходе к Монтевидео. Их по нескольку раз на дню передавала по спутнику чилийская метеостанция. На одной из таких синоптических карт, от 15 декабря, четко вырисовывались очертания южной оконечности латиноамериканского континента и северных берегов Антарктиды, испещренные изогнутыми линиями — изобарами. В четырех местах, близ антарктического побережья, чуть южнее мыса Горн и в юго-восточной части Тихого океана, эти изобары были скручены в плотные кольца неровной, грушевидной формы.

В штурманской рубке мы со вторым помощником капитана Сергеем Тупиковым, склонившись над штурманским столом, внимательно рассматриваем карту.

— В проливе Дрейка сошлись три циклона, — говорит Сергей и указывает пальцем на три «груши», образующие как бы треугольник.

— Что это значит? — спрашиваю.

Сергей еще раз взглянул на карту:

— Судя по всему, там сейчас ураган. Шторм — баллов двенадцать, а скорость ветра порядка 25-30, с порывами до 40 метров в секунду. Два циклона устойчивые, третий перемещается на восток, — обстоятельно пояснил он, и, малость поразмыслив, добавил: — Видишь, движется. Но мы его, вероятно, не зацепим.

Циклон шел со скоростью 20 узлов. В общем, положение было таково. Два циклона, ближайшие к Антарктике, оставались малоподвижными и висели у берегов Антарктиды постоянно. Но прямой угрозы для нас они не представляли. Другое дело — третий, один из тех, что образуются в Тихом океане. Он-то и проносился сейчас мимо мыса Горн со страшной силой.

Дней через пять, когда мы стояли в Монтевидео, эту обстановку подтвердили моряки с российского контейнеровоза «Краснодон». Кто-то из них прямо так и сказал: «Да, ребята, мы вам не завидуем...»

И у этого «краснодонца» были на то все основания: питерское судно недавно обогнуло мыс Горн — только с запада на восток, при попутных ветре и волне, — и ему там пришлось туговато. Нам же предстояло идти под парусами — и, по сути, против ветра. Словом, задача была наитруднейшая. А впереди еще ревущие сороковые и грозные пятидесятые — до неистовых шестидесятых мы, слава Богу, не опустимся.

Тем временем «Крузенштерн» 23 декабря миновал небезызвестную 37-ю параллель — она пролегает через побережье Аргентины, грубо говоря, между мысом Меданос и селением Пинамар. Эта часть берега, в частности, имеет довольно звучное название — Атлантида-Архентина, хотя сам берег уныл и однообразен.

На следующий день мы вошли в сороковые широты, а спустя три дня — в пятидесятые. Но странно... Ни штормов, ни рвущего паруса ветра. Мы двигались вдоль шельфа, к тому же в летнее время. По словам гидролога Александра Ремесло — он из Калининградского института АтлантНиро, — в это время года, да еще в прибрежной зоне, Атлантика, как правило, спокойна. Иное дело Тихий и Индийский океаны. Так что шли мы себе тихо-мирно дальше и дальше на юг. Единственно — с каждым днем становилось все прохладнее. Антарктика была близка.