Вокруг света с «Зарей»

Однажды на шхуну прибыл приглашенный нами президент кубинской Академии наук Антонио Нуньес Хименес — друг Фиделя Кастро, бывший руководитель Института аграрной реформы. Хименес — ученый географ. Его книга по географии Кубы вышла еще при Батисте. Многое в ней, особенно описание бедственного положения в кубинской деревне, вызвало гнев диктатора. Не удивительно, что автор стал одним из руководителей революции. На «Зарю» он пришел в защитном военном мундире с капитанскими погонами в сопровождении нескольких товарищей. После осмотра шхуны гости прошли в салон, где в их честь был устроен обед. В наших тесных креслах вооруженным людям сидеть было неудобно, и они положили кобуры с револьверами на стол. Во время обеда говорили о многом: о географии Кубы, магнитологии, геофизике, о достижениях советской науки. Антонио Нуньес Хименес сказал, что во время своего предстоящего визита в СССР думает попросить некоторых советских профессоров прочесть лекции в Гаванском университете. Он назвал фамилии профессоров и даже сказал темы, с которыми они могли бы выступить перед студентами.

Мне понравилась простота Хименеса в обращении с людьми, простота в личной жизни. Узнав, что нам нужно провести магнитные наблюдения где-нибудь за городом, в тихом месте, где нет движения транспорта, Хименес предложил свой дом на побережье, в котором сейчас живет его мать. На другой день за нами пришел маленький автобус, и мы впятером в сопровождении Сальвадора Массипа отправились по автостраде на восток от Гаваны. Сальвадор Массип — директор Института географии Академии наук Кубы. Раньше профессор преподавал в Гаванском университете, и у него учился Антонио Нуньес Хименес и многие другие руководители Кубинской республики. Во время диктатуры Батисты профессор был вынужден эмигрировать в Новую Зеландию. Когда туда стали поступать вести о боях в Сьерра-Маэстра, профессор с радостью узнал фамилии нескольких своих студентов. Он нисколько не удивился, получив сразу же после победы революции письмо от своих учеников. Они требовали его возвращения на родину: на Кубе много дел. Он вернулся и хотел снова работать в университете, но ему был предложен пост посла в Мексике. В это время Куба переживала тяжелые дни. Из сорока трех послов, аккредитованных в других государствах, сорок один отказался работать с новым правительством. А заменить их было некем. И тогда революционное правительство обратилось за помощью к преподавателям вузов страны. Гаванский университет дал тринадцать послов. После Мексики Сальвадор Массип был послом в Польше. Несколько раз он бывал в СССР, Чехословакии. А теперь снова занимается любимой наукой.

Закончив наблюдения, мы вернулись в домик Нуньеса Хименеса. Домик ничем не отличался от десятков точно таких же одноэтажных легких коттеджей на этой и на соседних улицах. Холл, гостиная, две небольшие комнаты. На стенах фотографии боевых товарищей. На полке русские матрешки и черный лакированный с пестрыми цветами поднос — сувениры, привезенные из Советского Союза. Около дома крошечный садик. Пальмы, тамаринды, фонтанчик — все это вместилось на пятачке величиной в сотню квадратных метров.

Чтобы проехать в Сан-Франциско-де-Пауло, нужно полчаса мчаться на легковой автомашине по бетонному шоссе через новый район Гаваны, восточнее крепости Эль Морро, потом среди болот, полей и холмов, поросших королевскими пальмами. И, даже свернув в Сан-Франциско, вы еще долго будете петлять по его буйно-зеленым улицам с одноэтажными домами, расспрашивая встречных, как быстрее и ближе проехать к дому Хемингуэя. Вам перечислят все улицы и переулки, по которым нужно ехать, скажут, где и куда нужно свернуть, повторят, что это в двух шагах. И когда наконец, выбившись из сил, в десятый раз вернувшись на свой собственный след, вы ринетесь напропалую, то сразу же упретесь в подножие пологого холма, окруженного высокой оградой. Во всяком случае, мы добирались именно так. И наш друг Антонио Лопес, предложивший отвезти нас в музей писателя, все время повторял, что дорога ему хорошо знакома.

…Железные ворота были заперты. И надпись гласила, что дом-музей Эрнеста Хемингуэя закрыт.

— Руссо? — спросили мальчишки-кубинцы.

— Да, русские, — сказали мы.

— Уно моменто!

Один из них с привычной ловкостью перелез через ограду и побежал вверх по дороге, заросшей пальмами и деревьями манго, оранжевыми от спелых плодов. Пока мы дарили его товарищам значки, а они угощали нас плодами тамаринда, мальчишка успел вернуться. Следом шли два молодых солдата с автоматами. Они открыли ворота и сказали:

— Сегодня музей закрыт. Но вы приехали издалека…

И вот мы входим в дом, где больше двадцати лет назад поселился писатель, дом, где создавался «Старик и море», «По ком звонит колокол» и многие другие произведения. Рене Вильяреаль, с двенадцатилетнего возраста живший у Хемингуэя на правах члена семьи, а теперь ставший хранителем дома-музея, рассказывает нам о жизни и работе писателя.