Вокруг закона Вернера

Возникшее по закону Вернера /z/ оставалось в дополнительной дистрибуции со старым /s/, и следует предположить, что оба приобрели статус фонем под давлением системы. Независимость /z/ от контекста особенно хорошо видна в готском. Графема ⟨z⟩ встречается как между гласными, так и между гласными и звонкими согласными: ср. huzd ‘сокровище’, azetizo ‘легче’, azgo ‘пепел’ и т. п. Источники /z/ разные: в azgo оно продукт ассимиляции, в huzd — из паразитической вставки внутри геминаты */d:/, в azetizo лишь второе /z/ из */s/ по закону Вернера (происхождение этого слова неизвестно), но даже если допустить, что во всех словах с ясной этимологией готское /z/ обязано своим существованием закону Вернера, его фонемный статус очевиден: ср. hazjan ‘славить’ и hausjan ‘слушать’. Ситуация в словах типа is ‘он’ ~ izei ‘который’, в противоположность приводившимся выше kas ‘сосуд’ ~ kasa (дат. пад.), такая же, как в русских парах рос — росы, роз — розы, с той лишь разницей, что роз, омоним рос, пишется в соответствии с морфологическим принципом, а в готском is и kas писались фонетически. Характерно и обобщение то /s/, то */z/ в спряжении германского глагола по разным языкам (*/z/ дано со звездочкой, потому что реально встречается /r/, продукт ротацизма). Подобный выбор возможен только на фонемном уровне.

Б. Трнка [Trnka 1936] и Е. Курилович [Kurylowicz 1962, 24] тоже, видимо, считали, что глухие и звонкие спиранты в германском были самостоятельными фонемами, так как говорили об их нейтрализации (нейтрализоваться в рамках теории Н. Трубецкого могут, разумеется, только фонемы). Трнке ссылка на нейтрализацию понадобилась для того, чтобы подчеркнуть различие между озвончением по закону Вернера и внешне сходным процессом (коснувшимся, правда, только /s/) в современном английском языке. Куриловича интересовало устранение звонких спирантов в сильных глаголах готского языка, которое он объяснял нейтрализацией противопоставления глухой-звонкий на конце слов. Мысль свою он не развил. Но она сводится к тому, что когда-то в единственном числе прошедшего времени сильный глагол мог оканчиваться либо на глухой, либо на звонкий спирант (в зависимости от того, какой из них стоял между гласными в настоящем времени и в инфинитиве), а конечное оглушение нивелировало это различие, поскольку в исходе слова стал возможен только глухой. Противопоставление потеряло часть своей базы и в сильных глаголах было полностью устранено.

Куриловича отличала склонность реконструировать цепные реакции по модели «букашка взорвала мир» и возводить крупнейшие сдвиги в фонологической системе к снятию противопоставления в одной позиции. Он и Первый перебой объяснял нейтрализацией противопоставления по глухости-звонкости у смычных перед /s/. Очевиден и «атомизм» его реконструкции, тот грех, в котором структуралисты обвиняли младограмматиков. Надо полагать, что конечное оглушение спирантов тоже произошло не без причины, но Курилович принимает его за данное. Сходные процессы, хотя в меньшем масштабе, наблюдаются в древневерхненемецком и древнеанглийском. Как и оглушение концов в русском языке, они были предметом многочисленных обсуждений. Вполне вероятно, что одна и та же сила вызвала обобщение глухих спирантов в готских сильных глаголах и на концах слов (еще не так давно эту силу иногда называли тенденцией: была тенденция к оглушению, вот спиранты и оглушились), но механизм процесса остается нераскрытым.

С. Судзуки [Suzuki 1994, 232—239] истолковывает готские выравнивания в морфологических терминах. За последнее время все большее число исследователей, отчаявшись объяснить разнообразные исключения (например, отсутствие умлаута в формах, в которых он, в соответствии с нашими правилами, должен был произойти, или, как в данном случае, отсутствие звонких спирантов в готских сильных глаголах), ссылаются на роль морфологических факторов. По всей вероятности, они на верном пути, хотя объяснения порой оказываются слишком простыми. В гипотезе, предложенной Судзуки, как и в гипотезе Куриловича, конечное оглушение принимается за данное. И при его подходе остается неясным, почему глухие спиранты были обобщены также и в готских глаголах на ‑jan: hafjan ‘поднимать’, hausjan ‘слушать’, ganohjan ‘удовлетворять’ и пр. Не забудем *taisjan и *raisjan; они либо обобщили глухой, либо никогда не имели звонкого.

Есть и другие аспекты закона Вернера, не просветленные за сто с лишним лет. Так, все еще не решено, сопоставимы ли этимологически готская приставка ga‑ и латинская приставка con‑, т. е. мог ли подвергнуться действию закона начальный согласный. Недавно была высказана мысль, что конечное /s/ в формах типа готского dags ‘день’ не восходит к */z/. Я не буду касаться этих аспектов, а сформулирую свое представление о законе Вернера, как оно было изложено выше, в нескольких тезисах.