Вокзал мёртвых душ. Том 1. Пустой вокзал

– Не понимаю…. – сказала она, и в голосе её звучало тихое отчаянье.

– Я люблю Жозефину. Это – правда. Всё остальное – пустой трёп тех, кто сам не умеет любить. Вы ведь не из них?

Рон видел, как Люсия вздохнула.

– Мы зайдём попозже? – выдавила наконец Жозефина.

– Попозже я буду занята, – Люсия отвела взгляд.

– В другой раз, – сказал Баттлер за Жозефину, которая теперь молча смотрела на сестру. – Но мы обязательно зайдём, миссис Торанс. И надеюсь, вы нас примете.

Он потянул Жозефину прочь и только в парке остановился, чтобы оглянуться на неё.

Жозефина походила на призрака, настолько побледнели её щёки.

– Она тебя примет, – сказал Рон уверенно и стиснул плечи девушки.

Та вскинула лицо. Зрачки её казались огромными и чёрными на фоне узкой полоски радужки.

Она медленно покачала головой.

– Ты уничтожил всё, что…

Рон наклонился и, не давая ей договорить, накрыл губы поцелуем. Жозефина не сопротивлялась, но вопреки обыкновению не делала и попыток ответить.

Баттлер отстранился и чуть встряхнул её, пытаясь вернуть в мир живых.

– Она примет, Жозефина. Если нет, то вся твоя забота о ней ничего не стоит.

Жозефина долго молчала, а потом закрыла глаза и кивнула.

– Если она не примет, – сказала она наконец, – так будет даже проще.

Рон попытался притянуть её к себе, но Жозефина непривычно напряглась.

– Не надо, пожалуйста, – она снова посмотрела Баттлеру в глаза. – Не здесь и не сейчас.

– Хорошо, – Рон кивнул, отпустил её и шагнул к аэромобилю. – Если хочешь пройтись – давай. Я буду ждать внутри.

Жозефине понадобилось около получаса. Все эти полчаса руки Рона тянулись к мобильному, чтобы проверить, всё ли в порядке, но Баттлер заставил себя сидеть неподвижно. Потом Жозефина молча отрыла дверь, села напротив и кивнула, давая понять, что больше им здесь делать нечего.

После посещения больницы настроение у обоих стремилось к космическому нулю. Жозефина думала о семье. Мысли Рона метались от тех дней, когда он лежал в одиночестве в такой же почти палате, только в несколько раз меньше – к тому, что произошло сегодня.

К Рону тогда никто не приходил. Он знал, что, скорее всего, никто просто не хочет рисковать, заявляя о своей связи с заговорщиком, и в каком-то смысле одобрял эту сдержанность. В то же время осознавать свою изолированность было неимоверно тяжело. В голову непрестанно лезли мысли о том, что он сделал и зачем. Вряд ли эту девочку терзало что-то подобное. Рон просто не мог представить, что творится у неё в голове.

Зато он отлично представлял, что творится сейчас в голове у Жозефины. Что такое быть отвергнутой теми, ради кого ты жил, Рон представлял отлично.

Он потянулся к ладоням Жозефины и сжал их в своих.

Руки девушки были холодными как лёд.

Рон помолчал, чувствуя, что Жозефина вот-вот заговорит сама, и давая ей возможность созреть. И Жозефина сказала. Правда, совсем не то, чего ожидал Баттлер.

– У меня раньше не было никого… настолько долго. И не было таких…. Близких отношений с мужчинами. По сути, у меня их вообще не было.

Рон молчал, ожидая продолжения.

– Не знаю, зачем я это говорю, – стушевалась Жозефина в итоге.

– Потому что боишься, что я не пойму твоей неуверенности, – предположил Рон.

– Может быть. Не знаю.

Жозефина окончательно отвернулась к окну.

– Знаешь… – сказала она после долгой паузы, – наверное, я просто хочу сказать, что для меня всего этого слишком много. Я бы сама пришла к тебе. Я бы не смогла отказать. Я бы почувствовала это притяжение. Даже если бы мне не нужны были деньги… Нет, тем более, если бы они были мне не нужны. Я не упрекаю тебя, это бессмысленно. Ты никогда не признаешь, что был не прав…

– Тебе тоже нужно время?

Жозефина вскинула на него удивлённые глаза.

– Я не знаю.

– Я знаю, – Рон сжал его руку. – Просто ты не представляешь, как это трудно… Ждать, когда ты уже знаешь, чем всё закончится.

Жозефина улыбнулась одним уголком рта.

– Иногда я тебя не узнаю.

– Ты знаешь, что я не стану притворяться.

Жозефина кивнула. Это она и в самом деле знала.

Они снова замолчали, а потом Жозефина попросила:

– Хватит на сегодня. Я столько не говорила с тех пор, как… Очень давно.

Рон кивнул.

– Иди сюда, – он потянул Жозефину, заставляя её опуститься на сидение рядом и притягивая к себе. – Я должен тебе ответ.

Жозефина кивнула.

– Ты всё ещё хочешь знать о том, что было после войны?

Жозефина перехватила его руку и утвердительно стиснула.

И Рон рассказал, хотя сам был уверен, что не было ничего интересного в тех далёких временах. О том, как ударила ему в лоб единственная пуля, когда двенадцать из тринадцати расстрельщиков выстрелили в воздух. О том, как он принял решение поменять профессию, потому что служить людям, которые отдали приказ о расстреле, уже не мог. О том, как строился первый завод и как он прогорел. И о том, как он пытался снова и снова, пока не стал тем, кем был. Только о больнице и о том одиночестве, которое даже деньги смогли заполнить не до конца, он промолчал, решив, что это, по сути, повод для отдельного вопроса.