Волчанский крест

Надо ли говорить, что Ежов его больше не видел?

Но что камни! Больше всего Макара Степановича интересовало, откуда у его родственника Субботина вдруг взялись такие сумасшедшие деньги. На его оклад главы поселковой администрации шибко не разживешься, и что-то не видать, кто мог бы давать ему такие взятки, о которых некоторым министрам остается только мечтать. Откуда такие деньги, скажите на милость? Ну ладно, рудник, камешки, пусть даже золотишко. Но, разворовывая недра и продавая краденые изумруды в таких сумасшедших количествах, Субботин давным-давно попался бы и сейчас сидел не в кресле главы администрации, а на шконке в лагерном бараке. А у него и бабок куры не клюют, и все шито-крыто.

И Сохатый, доверенное лицо, закадычный дружок субботинского племянника Семки Басаргина, погиб, между прочим, в самом шикарном ювелирном магазине Москвы, пытаясь сбыть, по словам Горки Ульянова, вовсе не пригоршню необработанных полудрагоценных камней, а здоровенный, шикарный золотой крест с бриллиантами, рубинами и сапфирами. Каково, а?!

И кстати, куда это запропастился сам Горка? Вернулся из Москвы, показался на глаза и пропал — ни слуху ни духу. Слухи ходили разные, и все как один дурацкие — опять про оборотней, про снежного человека, про какого-то лесного духа и прочую дребедень. Зато широкую, глубоченную колею, оставленную в Горкином дворе автомобилем, который въехал сзади в огород сквозь забор, а выехал спереди на улицу прямо через запертые ворота, Макар Ежов видел своими глазами, как и все, кому не лень было дойти до Горкиного дома и поглядеть. Ну и что? Басаргин, который проводил расследование, буквально на следующее утро установил, что колею эту оставил своим «Уралом» заводской водитель Григорий Шапкин, который, поспорив накануне с Горкой Ульяновым около магазина об охоте, получил в глаз, дал сдачи, но этим не удовлетворился и, дождавшись ночи, из хулиганских побуждений разворотил Горке забор, раздавил собачью будку и вышиб ворота посредством вверенного ему казенного автомобиля означенной выше марки. В пьяном виде, разумеется, а то в каком же!

Шапкин, на испитой морде которого действительно красовался огромный иссиня-черный фингал, вины своей не отрицал и валил все на водку, которая его и попутала. Еще Шапкин твердо, в письменном виде, пообещал, что своими руками и за собственный счет восстановит и забор, и ворота, и даже собачью будку, как только хозяин предъявит ему такое требование. Свидетелей драки у магазина и ночного ралли в Горкином огороде оказалось хоть отбавляй. Шапкина пришлось на две недели отстранить от работы и перевести в слесари, а что до самого Горки, то он, по мнению все того же Басаргина, отправился в лес на промысел. Что он там промышляет в такую погоду, в снегу по самое не балуйся, капитан ответить затруднился, но предположил, что белку. И это при том, что охотой Горка всерьез не занимался уже лет пять и даже не имел собаки!

Словом, история эта была шита белыми нитками, но предъявить начальнику милиции Макар Ежов не мог ничего. Да и слишком сильно интересоваться Горкиной судьбой он тоже не мог: это означало бы официально, во всеуслышание признать, что алкаш и хулиган Егор Ульянов являлся одним из ближайших помощников предпринимателя Ежова. Об этом и так знал весь поселок, как и о многом другом, но произносить такие вещи вслух в Волчанке было не принято. Все было хорошо, пока все помалкивали, и Ежов понимал, что не ему менять эту традицию, поскольку он сам давно увяз в здешней круговой поруке по самые ноздри.

Вот, к примеру, если твердо потребовать от Басаргина произвести расследование по факту исчезновения Горки, если написать заявление и вообще подойти к делу формально, по закону, отказать капитан не посмеет. Да и зачем ему это? Наоборот, им с Субботиным это только в жилу! Ну, скажет, извини, Степаныч, сам напросился. И сразу же вопрос: в каких отношениях вы были с пропавшим Ульяновым? Что-что? Что он вам приносил — камешки? Это какие же, позвольте узнать? Ах, самоцветы! А документы у вас в порядке? Так вы что же — закон нарушаете, недра разворовываете? Ну, и так далее. А Горку он при этом все равно не найдет. И никто не найдет, как это тут, в Волчанке, испокон веков повелось: раз пропал человек, значит, искать его бесполезно.

— Что-то Горки твоего давно не видать, — будто подслушав его мысли, рассеянно, как бы между прочим, заметил Николай Гаврилович.

— Какого еще Горки? — очень натурально удивился Ежов и тут же сделал вид, что спохватился. — А, Ульянова! Да какой же он мой? С каких это пор алкаши подзаборные в «моих» числятся?

— Вот это правильно, — подумав, одобрил избранную им линию поведения мэр. — Это ты молодец. Я всем говорю: думать надо, с кем компанию водить, а с кем, может, и не следует. Я Семену так и сказал: не станет, мол, Макар с этой сволочью связываться, зачем это ему? А он мне: нет, дескать, интересуется, беспокоится, как о родном!

— А, — будто припомнив, равнодушно произнес Ежов, — так это когда было-то! Просто Горка мне какой-то особенный камешек обещал.