Волчанский крест

В тот вечер, невзирая на рассказанную директором местной школы жутковатую историю (в которую он, к слову, не очень-то и поверил), Аристарх Вениаминович заснул, как младенец. И, как и следовало ожидать, проснулся в четвертом часу утра, и сна — ни в одном глазу. Особенной бодрости в организме также, увы, не наблюдалось, да Покровский на нее и не рассчитывал: в его возрасте, проспи ты хоть три часа, хоть тридцать три, молодым, будто заново родившимся, поутру себя все равно не ощутишь.

За окном гостиничного номера брезжил серенький предутренний полусвет, на соседней койке заливисто храпел, распространяя кислый запах алкогольного перегара, драгоценный коллега Аристарха Вениаминовича Гоша Зарубин, посвятивший всю вторую половину вчерашнего дня экскурсии по местным барам. За вечер он обошел их все, завершив турне в номере гостиницы, с бутылкой приобретенного в магазине дешевого крепленого вина. Когда Покровский вернулся от директора школы, Зарубин эту бутылку уже почти прикончил и заметно обрадовался, когда Аристарх Вениаминович, сославшись на усталость, отказался от предложенного стаканчика.

Лежа в полумраке на узкой гостиничной кровати и слушая грозный, похожий на рычание голодного льва в африканском вельде Гошин храп, Аристарх Вениаминович попытался обдумать услышанную накануне историю, благо делать все равно было больше нечего. В оборотней он по-прежнему не верил ни на йоту — не так его воспитали, не так была прожита жизнь, чтобы на слово, без доказательств, поверить в подобную мистическую ерунду. Священник-чернокнижник. Это в здешней-то глуши! Возможно, на старости лет, выжив из ума, этот их отец Митрофан действительно измыслил какую-то ересь собственного, домашнего разлива и начал эту ересь проповедовать, за что и был в результате наказан в полном соответствии с тогдашними суровыми нравами. Но чернокнижие, колдовство?! Нет, нет и нет, этого быть попросту не могло.

Тогда что же — действительно снежный человек? Но ведь это почти то же самое! Мы — люди современные, в вампиров и оборотней не верим, а вот в снежного человека или какого-нибудь плезиозавра, обитающего в шотландском озере Лох-Несс, поверить готовы. Как дети малые, ей-богу. Кроме того, ни одно из имеющихся в мире свидетельств о встречах со снежным человеком не способно навести на мысль, что это загадочное существо настолько агрессивно, что может истребить целую геологическую партию. Хотя, с другой стороны, если снежный человек оторвет тебе твою старую глупую голову, рассказывать об этом коллегам и соседям ты уже не пойдешь, это факт. Рассказывать могут живые — те, кому в силу каких-то причин повезло уцелеть, не навлечь на себя гнев таинственного обитателя снегов. А те, кому не повезло, молчат.

В полутьме провонявшего перегаром и несвежими Гошиными носками гостиничного номера Аристарх Вениаминович невесело, скептически усмехнулся в бороду. Предполагать можно все что угодно — в том числе, кстати, и наличие в здешних краях такого неизвестного современной науке явления, как оборотень. Но, не увидев своими глазами, утверждать что бы то ни было с уверенностью нельзя. А что можно утверждать с уверенностью? Что мы видели своими глазами? То, что местные жители ни за какие коврижки не желают идти в монастырь, и даже директор школы — человек явно неглупый, здоровый, сильный и не робкого десятка — прямо признался, что идти туда боится. Одними бабьими сказками целый поселок, как ни крути, не запугаешь. Значит, что-то такое тут все-таки есть.

Вот тебе, Аристарх Вениаминович, и фрески работы Иннокентия Волошина! Вот тебе и забытый памятник русской архитектуры! Вот и получил ты, старый дурень, то самое сильное эстетическое впечатление, за которым сюда ехал. Сам напросился, думал хоть напоследок, на склоне дней, открыть для людей что-то стоящее, положить в сокровищницу русской культуры еще одну жемчужинку. Не по чину занесся, господин Покровский!

Аристарх Вениаминович даже тихонько закряхтел от досады и попытался подумать о чем-нибудь другом, более приятном, чем постигшее его тут разочарование. Однако мысли так и бегали по кругу, все время возвращаясь к рассказанной директором школы истории. В конце концов старый реставратор подумал, что напрасно себя изводит: окончательное решение принимать все равно не ему и, уж конечно, не директору местной школы, а Петру Владимировичу Краснопольскому. Он человек сухой, резкий и в высшей степени прагматичный, и в багаже у геологов, Аристарх Вениаминович сам это видел, имеется оружие — хорошие современные карабины, с которыми не страшны ни волки, ни медведи, ни снежные человеки.

Правда, серебряные пули Петр Владимирович вряд ли догадался прихватить.

Поймав себя на этой мысли, Покровский немножко разозлился и решил, что пора вставать, пока не додумался до чего-нибудь похлеще. Тем более что за окном уже совсем рассвело, часы показывали без четверти шесть, и из леса, окружавшего поселок, доносилось многоголосое щебетание встречающих утро птиц.