Волчара

Скворцов был не один. Вместе с ним пришли еще два господина моего возраста, но не моего телосложения. Один был просто толст, и от него чуть слышно несло кисловатым запахом страдающего излишним потоотделением человека. А второй, симпатичный с виду парень, был как-то странно непропорционален. В его фигуре было что-то обезьянье. Может, диспропорционально длинные руки и коротковатые ноги. Но, повторяю, они оба производили вполне приятное впечатление.

Скворцов поздоровался и представил гостей.

– Мария Витальевна! – немного игриво начал он. – Я к вам привел двух приятных во всех отношениях мужчин, которые будут по очереди охранять вашу особу, а в меньшей степени и Родиона Николаевича, от любого вторжения в вашу личную жизнь. Посмотрите и запомните их хорошенько, я не хочу, чтобы случайно заметив Пашу, – он кивнул на толстяка, – или Марата, – Скворцов указал на второго мента, – идущих за вами, вы впали в панику.

Я был рад оперативности Олега Андреевича, но кое-что в его словах меня удивило.

– А меня зачем охранять?

– Охранять – это громко сказано, – почему-то недовольно ответил майор. – Но если принять за основу версию о маньяке, то, естественно, что охранять надо вас обоих. Нанести удар вам это все равно, что нанести его Марии Витальевне. И, с моей точки зрения, вы вполне реальная мишень.

Час от часу не легче, подумал я, а Скворцов продолжал, и я понял причину его недовольства:

– Но если под угрозой нападения находятся два человека, то два охранника – это катастрофически мало. Даже для хорошей охраны одной только Марии, извините, что назвал не по отчеству.

Машка безразлично кивнула. В это время снова зазвонил телефон. Я взял трубку и нажал на запись.

– Алло! – послышался знакомый скрипучий голос. – Родион Николаевич! Вам не надоело пыхтеть в трубку? Вы так и будете играть роль секретаря Марии Витальевны? Мне ваш голос уже начинает надоедать.

Я состроил рожу и знаками стал объяснять Скворцову, что на телефоне Хлопотун. Тот понимающе кивнул и стал куда-то звонить по мобильнику, видимо, отдавал указание определить местонахождение говорившего.

– Что вы хотите? – не слишком оригинально спросил я.

– Что я хочу? – в трубке раздался смех. – Ларису Ивановну хочу. То есть Марию Витальевну. Всю целиком и без остатка. А вас – нет. Вы мне не нравитесь. И знаете, Родик, я ведь вчера стал другим человеком.

– Что вы имеете в виду? – вежливо спросил я, не ожидая ничего хорошего. Я насмотрелся достаточно фильмов и знал, что у милиции есть способы выяснения, откуда ведется телефонный разговор, поэтому, как мог, старался затянуть беседу

– Я вчера родился заново, – продолжал голос. – До этого дня думал, что поклоняются только прекрасным женщинам, таким как Мария Витальевна, но вчера понял, что единственным никогда не предающим и не изменяющим своему почитателю предметом поклонения является Смерть. Вы не представляете, как прекрасна стала эта убогая старуха в своей смерти. Как чудно и трогательно она всхлипнула, когда я вонзил в нее нож. А что стоят эти драгоценные рубины, капли ее крови, забрызгавшей мою одежду. Радуйтесь, Родион Николаевич, меня больше не интересует Мария Витальевна. Она всего лишь красивая кукла, как и все.

– Так вы больше не будете преследовать Машу? – с надеждой спросил я.

В трубке снова раздался смех.

– Дорогой мой Родион Николаевич! Ну, конечно же, нет. Да я ее и не преследовал. Я лишь пытался заинтриговать ее, обратить на себя внимание. Но она не правильно меня поняла, увы. Как и вы. Видите, я расчувствовался и заговорил в рифму… Нет, я не собираюсь ее преследовать. Успокойтесь.

Я с облегчением вздохнул.

– Так вы не будете больше сюда звонить?

– Звонить? Вам? Опять? Зачем? – спокойно ответил голос. – У меня теперь новое божество, которому нет равных. Это – Смерть. Ей я буду теперь поклоняться и оказывать знаки внимания.

Я насторожился.

– Знаки внимания смерти? – удивленно спросил я.

– Конечно, голубчик, – терпеливо ответил голос. – Вы же дарите любимой женщине подарки, так чем же я отличаюсь от вас? А моя желанная – женщина капризная и любит, когда ее балуют.

– Хорошо, Эдуард Анатольевич, ведь вас так, кажется, зовут. Я рад, что вы нашли себе предмет поклонения и, надеюсь, найдете ему подходящий подарок.

– А что его искать? – удивился голос. – Он давно уже найден.

– И что же это? – не без интереса спросил я.

Снова раздался смех.

– Вы излишне любопытны, Родион Николаевич. Но я скажу. Только вот не уверен, можно ли назвать это «что». Это скорее «кто», а не «что». Жизнь Марии Витальевны. Если уж старуха была так прекрасна в смерти, то какого же величия достигнет, умерев, начинающая актриса. Это будет ее лучшая роль.

Голос исчез, в трубке назойливо зазвучали короткие гудки прерванного разговора, а я стоял, совершенно опешив.

Машка испуганно на меня посмотрела, видимо, эмоции невольно отразились на моем лице.

– Что он сказал? Говори сейчас же, – с настойчивостью отчаяния обратилась она ко мне.

Я с сомнением взглянул на Скворцова, вряд ли Маше стоило слышать этот разговор. Тот вроде вначале заколебался, но потом решительно сказал: