Я про себя чертыхнулся. Я не забыл тех давних Нинкиных слов о том, что ребенку нужен отец, а значит, нам придется расстаться. И темы Машкиной беременности при встрече с Ниной старался не касаться, хотя и не собирался уходить от ответа на прямые вопросы, если бы они были заданы. Она и не спрашивала. Но теперь я просто не знал, что делать. Ведь от Нинки отказываться я не собирался. Господи, ну почему эти две женщины и я не родились в Саудовской Аравии? Как просто было бы тогда решить проблему, женившись на обеих.
– Нина! Ты можешь расценивать эти слова как объяснение в любви, но я всей душой против того, чтобы расстаться с тобой. Ты для меня слишком много значишь. Так много, что я готов только из уважения к твоим принципам прекратить с тобой отношения. В конце концов, ты всегда сумеешь найти мужчину и получше меня. – Я надеялся, что в моем голосе не прозвучало лицемерие. – Но знай, мне будет очень нелегко пережить разрыв.
Нина молчала, а мой напряженный слух уловил взволнованное дыхание на том конце провода.
– Ты знаешь, – с горечью продолжил я, – мне, может и ошибочно, показалось, что я тебе не совсем безразличен, как не безразлична мне и ты. Но я не могу не дорожить и Машей. И мы, все трое, оказались заложниками банального до глупости треугольника, в котором я играю традиционную роль мужчины, мечущегося между двумя чудесными женщинами. А я всей душой этого не хочу. Потому что изначально поставлен в безнадежно проигрышную позицию. Каким бы ни был выбор, кто-то все равно будет страдать. – Я сделал паузу. – Хотел бы я видеть того, кто знает, как правильно поступают в таких случаях. Маша беременна и хочет ребенка, из этого логически вытекает, что я должен остаться с ней. Если я ее брошу, пострадает и она, и ее дитя. Ты благородно готова пожертвовать своими интересами и уступить меня (только вдумайся, как это звучит), но тогда пострадаешь ты. Я окажусь в минусе при любом раскладе. Останусь с Машей – потеряю тебя, уйду к тебе – потеряю Машу. При этом никого не интересует, что по этому поводу думаю я. Мужчина ведь не только приспособление для делания детей и добывания денег. И, наверное, у него тоже есть какие-то права. Что должен делать мужчина, если он любит двух женщин? Кому из них следует отдать предпочтение и какими принципами руководствоваться? Выбирать ту, которую знаешь лучше, потому что уже к ней притерся, или ту, которую знаешь хуже, но с ней больше новизны и непредсказуемости? Кто, к чертовой матери, установил это правило «один мужчина – одна женщина»?
Нинка пыталась что-то ответить, но я ее перебил.
– Нина! Не говори ничего. На мои вопросы ответа нет. Но знай, что, жертвуя своими интересами ради Маши, ты приносишь в жертву и меня. Это не словесный оборот, я и в самом деле чувствую себя жертвой. Неужели ты думаешь, что я сделан из металла? И поддержка нужна только Маше? Или тебе? Ты даже не представляешь, какое ощущение беспомощности охватило меня, когда ты сказала, что собираешься со мной порвать.
– Ты думаешь, мы, как это говорится, можем быть друзьями? – совершенно серьезно спросила Нина.
Я тяжело вздохнул в трубку.
– Лучше так, чем никак. Никогда бы сам себе не поверил, но я готов, чтобы не расставаться с тобой, даже на дружбу.
– Глупо, – обреченно произнесла Нина. – Это разновидность мазохизма. По мне – рвать, так окончательно, но если тебе легче сохранить эфемерную дружбу, пусть будет так. Но как ты себе это представляешь, милый друг? – с иронией продолжила она. – Ты будешь приглашать меня в гости, а Мария с гордостью показывать мне вашего малыша, а я умильно сюсюкать? А потом где-нибудь в уголке ты будешь брать меня за руку и смотреть страстным, но безнадежным взглядом? Я вообще-то не очень приспособлена для таких отношений. Я, как любая женщина, хочу, чтоб у меня был мой, а не чужой мужчина и моя, а не чужая семья.
Я поморщился, Нинка была права, но в то же время по-звериному чувствовал, что мне категорически необходимо сохранить с ней связь, какой бы она ни была. Иначе я запросто мог бы выпасть из обоймы. Она ведь вольная птица. Поговорит с папой, и отправит он ее на какие-нибудь Багамы развлекаться, а где там Родик, и кто он вообще такой, поди потом узнай. Но пока мне нужно было закруглить этот разговор с каким-то положительным балансом.
– Нина! – невеселым тоном сказал я. – Ты можешь иронизировать сколько угодно, но поверь, мне бы и в голову не пришло делать из тебя друга семьи. Не настолько я идиот. Да и не тот человек, который в уголке будет держать, как школьник, женщину за руку. – Я не смог справиться со своей натурой и добавил: – И, если уж так приспичило, то я взял бы тебя за другое место.
– Ни минуты не сомневаюсь, – фыркнула Нина.